Шрифт:
Мир огромен, мы все в нем странники,
Мы в душе немного изгнанники.
Мы стремимся лишь к солнцу, в дали,
Мы в любви утолим печали.
Мила Сербинова
Глава первая. Осиное гнездо
Симка стояла на палубе прекрасной парусной яхты, с большими, белыми, как крылья альбатроса, парусами. В лицо дул прохладный морской бриз. Симка даже ощущала на губах его солоноватый привкус. Море, томной синевой мягко плещущихся волн, обнимало белый корпус яхты. Симке казалось, что если встать на цыпочки, можно будет дотянуться руками до самого неба. Со дна моря ее разглядывали любопытные морские обитатели, а на самой яхте кроме самой Симки вообще никого не было. Яхта, как
– Это конец, – напоследок пронеслось в голове девушки.
Симка стала задыхаться и кашлять, как будто захлебывается. Она проснулась вся в холодном поту. Из прокушенной во сне губы сочилась кровь. За окном грустно приветствовал новый день тусклый подмосковный сентябрьский рассвет. Симка провела рукой по губе. На ладони осталась тонкая кровавая дорожка.
– Вот, блин! Только этого не хватало, – выругалась она, потирая ноющие виски. – Не нужно было на Сонькиной днюхе вчера пить тот коктейль с водкой. Такая хрень приснилась…
Накинув желтый шелковый халатик, Симка вытащила из шкафчика для белья припасенную на «черный день» бутылку пива и вышла на балкон. Дядя Женя – садовник и мамин шофер по совместительству, был уже на ногах. Он что-то поправлял на ухоженной яркой клумбе под окнами дома. Дядя Женя приветливо помахал девушке рукой и, чтобы не мешать ее уединению, ушел в сад.
– Слава Богу, свалил старая зануда, – раздраженно пробурчала себе под нос Симка.
Симка, точнее Серафима Сироткина, в этот ранний час стояла на балконе третьего этажа роскошного загородного дома и пила пиво из длинной стеклянной бутылки. Красивая восемнадцатилетняя девушка нервными пальцами рассеянно вертела в руках пивную бутылку и безучастно смотрела на шелестящие жесткими сентябрьскими листьями верхушки деревьев. Ее не волновала потрясающая красота окружающей природы, чудесная клумба под окнами, прекрасный сад за домом. Все опостылело! В эту минуту уныния Симка хотела бы умереть, но мешало желание свернуть шею Марии. Из-за нее Симке пришлось, как в клетке, все лето просидеть дома. Наступила осень… Скоро похолодает, занудят дожди, уже начались занятия в институте. Лето прожито зря! Отец согласился отпустить Симку на море только при условии, что она поедет с семьей своей сестры Марии. Отдых в компании злобной старшей сестры с ее вечно говорящим по телефону о делах мужем Геннадием Викторовичем и скучным очкариком Андреем – сыном мужа Марии от первого брака, точно не являлся мечтой Симки. Она с трудом терпела бы их присутствие, но это был единственный шанс хоть на время выбраться из удушающей атмосферы семейного гнезда и увидеть мир. В мечтах Симка уже представляла себя отдыхающей на лазурном берегу Франции, но Мария категорически отказалась брать на себя ответственность за поведение непредсказуемой и неуправляемой девчонки. В результате, Симка имела возможность наслаждаться только подмосковным солнышком и загорать на террасе дома, похожего на золоченую клетку.
Мария – ненавистная старшая сестра, коварный враг Симки из подсознания. Все детство Симки было омрачено воспоминаниями о Марии. Ее вечно ставили в пример как некий эталон идеальной дочери, которому Симка при всем желании никак не соответствовала. Даже другая старшая сестра – Анжелина, не была такой противной. Она хоть и постоянно изводила Симку мелкими пакостями, серьезно навредить младшей сестре у нее просто ума не хватило бы. Самым ужасным для Симки было даже не то, что сестры считали ее человеком второго сорта, а то, что мама всегда была на их стороне. Симку, конечно, никогда не заставляли донашивать старые вещи за старшими сестрами. Семья была достаточно богатой и хоть
Симка задумчиво посмотрела на бутылку, из которой пила. Ей вспомнились вдруг дурацкие сказки из детства. А может, в каком-то другом мире и вправду из бутылок вылетали сказочные джины и исполняли глупые человеческие желания? Если бы сейчас произошло такое чудо и из бутылки тепловатого, недопитого пива появился джин, Симка пожелала бы одно – стать единственным ребенком в семье. Дело было вовсе не в деньгах. Вся проблема заключалась в диких амбициях отца и тупой скромности ее матери, навсегда приученной терпеть и молчать. Мария и Анжелина более или менее оправдали ожидания семейного тирана и патриарха, но только не Серафима. Отец Симки, Николай Викторович, был деспотом и получал садистское удовольствие, бравируя этим фактом. Он даже не пытался его скрыть.
Симке с детства запомнились синяки на лице и теле матери, равно как и громкая ругань родителей. Две ее старшие сестры вызывали депрессию самим фактом своего существования. Они были злы, как отец, но трусливы и беспомощны, как и их мать. Симка даже не знала, какую из сестер она презирала и ненавидела больше – самодовольную гусыню Марию, окончившую МГУ и мучившую студентов в одном из второсортных московских вузов, или Анжелину, без какой-либо весомой причины возомнившую себя королевой красоты. Можно подумать, наращенные ресницы и ногти в комплекте с крашеными патлами и накаченными губами способны создать из умственного убожества супер-красавицу!
Симка вздохнула. Она не могла ужиться со своей семьей, не смогла их полюбить и научиться доверять им. Она не принимала их такими, какие они есть, ни в чем не хотела идти на компромисс, но, главное, нисколько об этом не жалела.
– Когда становится грустно, нужно отвлечься, подумать о чем-то приятном, – посоветовал психолог, ходить к которому Симку заставил отец.
– Чертов мозгоправ! Много он понимает! Ну что приятного было в моей жизни? Разве в ней вообще что-то происходит? – раздраженно подумала Симка. – Хотя… Семен… С ним иногда бывает очень весело.
Симка месяц назад познакомилась с потрясающим парнем. Семен Березкин – подающий надежды тридцатилетний писатель, очень обаятельный и романтичный. Таким, во всяком случае, его воспринимали женщины. Хоть он и был старше Симки на двенадцать лет, но, глядя на его красивую, гладкую кожу, светло русые вьющиеся волосы и подернутые дымкой мечтательности орехово-карие глаза, никогда не скажешь, что ему больше двадцати пяти лет. Семен способен был очаровать кого угодно. В жизни он очень рано понял одну вещь – если говорить людям то, что они хотят услышать, все население Земли будет у его ног. Он был скромным парнем и в своих амбициях не покушался на население целой планеты. Ему было достаточно заручиться надежной поддержкой какой-нибудь влиятельной семьи и, манипулируя чувствами кого-то из ее членов, обеспечить себе безбедную жизнь.
Семен с раннего детства узнал, что такое одиночество. Нет! Он не рос несчастной сиротой в детдоме, но его мать постоянно исчезала куда-то с очередным из «счастливых билетов», как она называла своих бесконечных любовников. Отец Семы вроде как любил сына и даже с радостью брал его на выходные в свое новое семейное убежище. Вторая жена Петра Семеновича Березкина была старше его на девять лет. Люди с удивлением смотрели на странного мужчинку, который неизвестно почему променял немного легкомысленную красавицу Виолетту на суровую старую деву Маргариту. Марго всегда было не до мужчин. Она, закончив два института и защитив кандидатскую диссертацию по экономике, стала до тошноты умной. Она подавляла окружающих силой интеллекта, и это явно не притягивало к ней легкоранимые мужские сердца.
Марго довольно тепло относилась к несчастному мальчику, которому так не повезло с матерью. Она хотела, чтобы этот смешной, наивный, как ей казалось, мальчишка стал, что называется, человеком. У Семена был настоящий талант красиво рассказать любую историю. Он, как умелый фокусник, жонглировал словами, но писал почему-то с нелепыми грамматическими ошибками. Марго наняла для Семы репетитора по русскому языку, а заодно учителей по английскому и истории. Отец Семы был рад, что его вторая жена и сын вроде как нашли общий язык. Он даже не догадывался, как Семена раздражала всезнающая Марго с ее вечно поджатыми губами и нравоучениями.