Паутина тьмы
Шрифт:
Эфрель откинула голову, хохоча. Горностаевый капюшон упал, и Кейн взглянул в жуткое лицо, воющее на мертвенно-бледную луну.
– Заставь людей пошевеливаться! – рявкнул Кейн Имелю.– Надо поскорей выбираться из этих вод.
– Что ты теперь думаешь, Кейн?! – торжествующе воскликнула Эфрель. – Разве я солгала? Ты хотел увидеть это, и разве я не выполнила твою просьбу? Ты все еще боишься Неистена Мариля? Ты все еще сомневаешься, что Эфрель управляет силами, непредставимыми жалким философским человеческим воображением?
– Но на самом ли деле ты
ХХIII. НОЧЬ В ПОКОЯХ М'КОРИ
В покоях М'Кори царил полумрак. Тусклая свеча бросала мягкий свет на два тела, раскинувшихся на ложе,– М'Кори нежно гладила мускулистую спину Лагеса. Он спокойно лежал, расслабившись и наслаждаясь успокаивающими движениями ее рук. Лагес издал довольный вздох.
– Ленивое животное! – воскликнула М'Кори и шаловливо шлепнула его по ягодицам. Он грубо схватил ее и притянул девушку к себе. Застежки ее пеньюара были расстегнуты во время их предыдущих объятий, и, когда они слились в поцелуе, Лагес потянул его с ее плеч. Она гортанно застонала и прижалась к его обнаженной груди. Через несколько секунд она хихикнула и игриво оттолкнула его.
– Что за вольности ты позволяешь себе, грубиян! – вскрикнула она, изображая недотрогу, к которой пристает непочтительный ухажер. – Кажется, ты слишком беспечно относишься к милостям девушки. Неужели ты хочешь обесчестить меня!
Приняв ее игру, Лагес вскочил, приняв взволнованный вид – несколько неуверенно после выпитого вина, – и продекламировал:
– О, прекрасная дама! Не топчи мое сердце! Ведь в нем горит неугасимая страсть бедного воина, которому грозит гибель в бою!
М'Кори ахнула и упала на подушки. Ее лицо побледнело, она поднесла руку ко рту и закусила кулак, чтобы сдержать слезы.
Лагес проклял себя за свою неловкость. Черт побери! Вечно он ляпнет что-нибудь не то! Она так пыталась забыться, отвлечься от напряжения назревающего конфликта, а он тотчас напомнил о нем. Прошедшие месяцы были для нее трудными, он знал это. При всей своей веселости она на самом деле была уязвима, как дитя. Временами Лагес боялся, что он сломает ее своими грубыми руками и неделикатным обхождением.
Он прикоснулся к обнаженному плечу и привлек ее к себе. Ее глаза цвета морской волны вновь наполнились слезами, но она взглянула на него и попыталась не плакать.
– Ты не вернешься, – мягко сказала она. – Я знаю.
Лагес рассмеялся и неясно встряхнул ее:
– М'Кори, М'Кори! Это так глупо! Ты говорила то же самое и в прошлый раз, помнишь? А на этот раз риска будет гораздо меньше. Мы знаем, каковы приемы Кейна и как им противостоять. Мы даже оборудовали некоторые корабли катапультами, как у него. И мы намного превосходим мятежников численностью. Я даже не буду возглавлять наши силы, – добавил он с досадой. – Твой отец сам поведет флот. – Он довольно заметил, что М'Кори не беспокоилась об отце. Марилю никогда не было дела до дочери, что бы он ни говорил.
Ее прическа была в беспорядке, и кольца белокурых волос падали ей на грудь. Лагес приподнимал каждую прядь осторожными пальцами. Из ее глаз ушла боль. Под нежностью в ней таилась сила.
– Не забывай предсказание, М'Кори, – напомнил он, чувствуя, как ее сердце бьется под его кончиками пальцев. – Ты же не собираешься сдаться сейчас, после того как ты так долго сохраняла веру?
Лицо М'Кори приняло мечтательное выражение.
– Так давно,– тихо сказала она.– Интересно, эта женщина на самом деле была жрицей Лато? – На ее щеки вернулся румянец. Губы приоткрылись.
Он залюбовался ее бледной красотой, отраженной в свете свечи.
– Когда мы будем мужем и женой, тебе придется привыкнуть к моему отсутствию всякий раз, когда Империя в опасности.
Она покорно посмотрела на него.
– Давай жить сегодняшним днем, – прошептала она и потянулась к нему.
XXIV. НОЧЬ В ПОКОЯХ ЭФРЕЛЬ
Огромные масляные светильники ярко горели, пытаясь разогнать чернильный мрак подземной палаты. Их неестественный слепящий свет озарял жуткую сцену, какие нередко видел этот зал.
Кейн стоял рядом с Эфрель и наблюдал, как мускулистый стражник из доверенной гвардии вводил в потайные покои партию узников. Примерно шестьдесят человек из тех, кто был взят в плен в битве три месяца назад, не были связаны, но не пытались сбежать. Они с трудом переставляли ноги, на их лицах застыла маска полной безнадежности. Захваченные парализующими чарами Эфрель, они были не в состоянии управлять своими движениями, неумолимо приближаясь к гибели. Как бездумные автоматы, имперцы были притянуты ментальным приказом ведьмы. Ужас в их глазах рос по мере того, как они приближались к водоему.
Сегодня черный бассейн не был, как обычно, спокойным и гладким, подобно зеркалу. Вода кипела и волновалась от стремительных движений под темной поверхностью, и время от времени показывались плывущие тени. Иногда над водой поднималась черная фигура и погружалась обратно скорей, чем ее могли бы рассмотреть обычные человеческие глаза. В водоеме таился ужас.
Эфрель говорила:
– Все указывает на то, что Неистен Мариль вскоре собирается нанести удар. Его лихорадочные приготовления подходят к завершению. Я полагаю, ты готов мгновенно собрать все наши силы.
– Конечно, – подтвердил Кейн. – Ты уже видела, что мои люди в полной готовности, флот на месте и готов к отплытию. Главное, убедись, что твои милые друзья будут готовы, когда мне потребуется их помощь.
Он подумал о почти непреодолимых трудностях, с которыми он столкнулся, чтобы организовать скилредов и привести с их устрашающим оружием в боевой порядок. Трудности возрастали из-за необходимости все держать в тайне. Но и это было ничем по сравнению с поддержанием дисциплины среди его людей, когда они узнали о том, кто их союзники. Кейн поддерживал порядок железной рукой. Никто не покидал остров без специального распоряжения.