Паутина времени
Шрифт:
— Если хочешь — погоняй кочевников, — щедро предложил император, помахав посланием старшего офицера. — Не к добру они оживились. Копчиком чую, в ближайшее время Лирия огребет неприятностей. Будто мне мало тех, что уже есть! Возможно, племена захотели расширить территории… Странно, у них за последнее десятилетие, если судить по докладам, рождаемость шла на спад, гвардейцы почти их не видели, и вдруг…
Крис забормотал заклинание, перемещая из архива отчеты прошлых лет и придирчиво сверяя цифры.
— Твоя мать имеет к этому отношение? — спросил Лит.
Юльтиниэль нахмурилась: о том, что она приходится безумной Хель родной
Но и Оррен, и Кристиан, и сама Юля знали: затишье носит временный характер, и творец так просто не отступится.
— Предлагаешь мне позвать ее?
Император сделал страшные глаза и поспешил убедить жену, что спросил, не подумав. Но вдруг Юльтиниэль могла бы почувствовать влияние Убийцы на кочевников?
— Ага, а еще влезть к ней в голову и внушить, что она кудрявая милая овечка… Ты явно переоцениваешь мои возможности, — саркастично откликнулась Юлька и махнула рукой, заставляя аккуратную стопку докладов стайкой перепорхнуть на кровать. Просмотрев первые строчки, она подняла взгляд на Кристиана. — Если ты считаешь, что это важно — я могу спросить отца. Возможно, он подскажет способ узнать, причастна ли Убийца к нездоровому оживлению кочевников на границе…
Император потер переносицу.
— Алив бы тоже списывать со счетов не стоило. Кто их, творцов, знает? С одной стороны, у нас явное преимущество и переживать не нужно. Но если племена не сами зашевелились, не исключены какие-нибудь сюрпризы.
Юльтиниэль кивнула и, создав вестника, зашептала послание. Прозрачный сгусток магии, заметный лишь потому, что предметы за ним слегка искажались, затрепетал и, получив четкие указания, исчез из рук Юли. Тюль на окнах всколыхнул резкий порыв, хлопнув форточкой и заставив легкие занавеси вздуться пузырями. Вместе с весенним ветром в покои прокрался запах цветов, недавно распустившихся на дворцовых клумбах, молодой листвы и чего-то свежего, чистого, будто бы Крис с Юлькой неожиданно переместились в сердце густого леса, а не находились в шумном Шейлере. Девушка прикрыла глаза, несколько секунд ожидая, когда вестник сообщит о том, что отец получил послание, потом снова сосредоточилась на разговоре.
— Главное, чтобы крестный не примчался в столицу, решив: мир снова нуждается в спасении…
Зная Рита и его нездоровую тягу к героизму, Крис заранее боялся явления Оррена. И без того проблем было по горло, чтобы перед кем-то отчитываться. А с учетом, что обстановка в Шейлере была далека от спокойствия и благоденствия, императора ждала жуткая головомойка, вздумай герцог почтить его своим визитом.
— У папы хватает забот… — поморщилась Юльтиниэль, — у него сложности с Альгой.
За свою жизнь она успела привыкнуть, что, не считая Лирии, жизнь Оррена Рита посвящена исключительно дочери. А теперь пришлось разделить отца с его новой женой. И пусть Альгу она хорошо знала и искренне любила, как замечательную мачеху и надежную подругу, все равно нелепая детская ревность грызла Юльку изнутри.
— Не с Альгой, а с герцогством, которое настроено против
— Без разницы, — в своей манере отмахнулась Юля, дочитывая утащенное у мужа послание. — Мы с Альгой договорились, что этот месяц она веселится, как хочет, потом приезжаю я и напоминаю всем — кто самый страшный кошмар земель Ритов…
— …всей империи и окрестных территорий.
— После этого они согласятся полюбить кого угодно, лишь бы я подольше не приезжала в гости, — Юлька зловеще захихикала, предвкушая возвращение в отчий дом и «восторг» слуг, слишком рано обрадовавшихся замужеству юной леди.
— Давай угадаю? Вы устроите спектакль, в котором бедному Оррену отведете роль безмолвной декорации, не смеющей перечить выросшему чаду. Зато новая госпожа Рит бесстрашно вступится за своих неблагодарных подданных, обратив их персональный кошмар — Юльтиниэль — в позорное бегство. После этого они станут целовать Альгины туфли и сдувать с нее пылинки. Ты — само зло, дорогая, — хмыкнул Крис, выныривая из-под бумаг.
— Не «дорогая», а бесценная!
— То есть, ничего не стоящая?
— Р-ррр! Сейчас кто-то съест этот отчет!
— Приятного аппетита…
Разгорающуюся ссору прервало появление вестника от Оррена. Призрачный посланник сначала метнулся к Крису, затем, передумав, замер и упал в подставленную ладонь Юльки.
— Что-то он поспешил с ответом. Неужели все серьезно? — император кое-как выполз из-за стола и перебрался на кровать к Юльтиниэль.
Однако девушка его уже не слушала. Нахмурив бровки, она заставляла крошечный магический импульс снова и снова прокручивать короткое послание отца.
— Что значит: «Скоро сможешь сама спросить у Хель…»?!
Императорская чета переглянулась.
— То, что к появлению степняков у границ я не имею никакого отношения, — пояснила Хель, появившись со знакомым щелчком из воздуха с другой стороны от Юли. — Привет, дочь.
— Ничего нового? Рит, ты нарываешься, — Пресветлая поджала губы, показывая, что мое замечание задело ее за живое.
А всего-то вместо ответного приветствия я сказал, что набор трюков у творцов скуден и скучен, а большая часть любимых фокусов Алив безнадежно устарела. Наверное, всё-таки стоило вспомнить о чувстве самосохранения и поспешно перевести тему на что-то более безобидное или извиниться за свои слова.
Однако делать этого я не стал.
— Услуга за услугу? Старо, как мир! Хель говорила — это твой любимый прием. Весьма действенный, не поспоришь, и именно поэтому им пользуются все, кому не лень. Неужели не надоедает раз за разом повторяться?
Сейчас Алив более всего походила на ту Пресветлую мать, лик которой изображали под куполами храмов и ставили в хвальных комнатах. Эта красота была спокойной и умиротворяющей, а не небрежной, как в нашу первую встречу. И уж тем более не резкой, требующей подчинения, как во время заключения сделки. Платье самого простого покроя схвачено под грудью широкой лентой; волосы заплетены в длинную толстую насыщено-медную косу, высокий лоб украшает полоска обруча, хоть и золотого, но без камней. Я смотрел на женщину и думал, что именно в такую Пресветлую мать люди хотят верить и возносить ей хвалы. Ради такого творца могли бы пойти на смерть.