Паутина
Шрифт:
Барри Дин был, конечно, мертв. Его застрелил Наццаро, которого арестовали несколько часов спустя при попытке бежать во Флориду на судне табачных контрабандистов. Теперь Наццаро должен предстать перед судом в Гаване за убийство Дина и его посредника Иснаги. Детектива Дэвис с дипломатическим скандалом депортировали из страны; надеюсь, что они с Дэвидом Варномом будут счастливы.
Я узнал все это от Маркоса Панамы на следующий же день. Он приехал в больницу следом за машиной «скорой помощи»
– Я дозвонился по тому номеру, - сказал он мне при следующей нашей встрече.
– Что она сказала?
– Она назвала тебя дураком. Как ты себя чувствуешь?
Врачи изъяли пулю из селезенки и удалили раздробленные ребра. Кожа непрерывно зудела под повязкой, туго стянувшей мне грудь.
– Лучше некуда, - ответил я.
– А как насчет другого?
– Я счастлив, что ты отдал это мне, а не позволил забрать полиции.
– Информации необходима свобода.
– Ну, конечно, - серьезно проговорил Маркос. Он явился ко мне в изящном оливковом костюме и белой рубашке с открытым воротом. Выглядел он теперь на десять лет старше.
– Ты не особенно похож на знакомых мне полицейских.
– Мне это твердят все кому не лень. Я начинаю склоняться к мысли, что это правда.
– Выпустить информацию на свободу - это храбрый поступок. Людям понравилось играть с камерами. Кроме того, у твоего правительства серьезные проблемы.
– Пока они не залатают дыру в АРЭСН.
– Говорят, что систему скоро отключат, чтобы заменить все чипы. Большая неприятность для компании, которая их произвела.
Я следил за новостями по телевизору в углу моей маленькой палаты. Там имелось несколько сотен каналов, большей частью местных либо из США, но был и новостной канал «Би-би-си уорлд сервис». Акции «Моботехнологии» резко упали. Шли разговоры о передаче компании государству, о правительственном расследовании. Энтони Бут предпочел отпустить на свободу убийцу Софи, чтобы спасти свое детище. И за это я вынес смертный приговор холодному, безразличному разуму.
– Человек, который владеет компанией, заслуживает всего, что на него обрушилось, - сказал я Маркосу.
– Тебе тоже грозят неприятности, - отозвался он.
– Но, наверное, я смогу тебе немного помочь.
– Вряд ли ты признаешься, на кого работаешь? У него хватило приличия покраснеть.
– Маркос, ведь тебя даже не арестовали. Ты явно работаешь на кого-то, у кого есть влияние. И не ври, будто ты вычислил Наццаро по его мобильному телефону. За ним непрерывно велось наблюдение, верно? На случай, если он приведет к Барри Дину.
– Но ведь так оно и вышло.
– Кто ты, Маркос? Ты работаешь в полиции или разведке?
– Я всего лишь скромный правительственный служащий. Ваши компьютерные гении любят хвастаться контактами с дикими сумасшедшими кубинскими хакерами, а мы храним информацию, предоставляем им доступ к серверам, к системам шифрования данных, ко всему, что так по-дурацки запрещает ваше правительство.
– Наверное, я должен злиться на тебя за то, что ты меня использовал.
Маркос одарил меня своей мирной и приветливой улыбкой.
–
– Милая ситуация! Знать бы об этом раньше…
Мне не хотелось спрашивать, не надеялся ли он, случайно, что Барри Дин меня шлепнет.
– В любом случае теперь все это ничего не значит. Дело сделано. Все стороны удовлетворены. Вот, - сказал Маркос Панама и водрузил на кровать пластиковый пакет.
– Я принес тебе книги.
С полдюжины древних, пожалуй, дореволюционных книг. В бумажных переплетах, с оторванными корешками - детективы, полные романтического обмана, истории со счастливым концом и нравственным содержанием. Я рассмеялся. Стало больно. Тут же пришлось объяснять Маркосу, почему я смеюсь.
У дверей моей отдельной палаты нес вахту полицейский, и через несколько часов после ухода Маркоса я услышал, как дежурный с кем-то разговаривает. Человек, которого ко мне пропустили, был молод, высок и белокур, с развязными пошлыми манерами и челкой, спадавшей на голубые глаза. Его фамилия была Хоторн. Он назвался атташе торгпредства Евросоюза. Сказал, что пришел поболтать.
– Почему бы и нет?
– ответил я.
– Мне нечего скрывать. Хоторн сел у постели, поглядел на меня и покачал головой.
– Полагаю, вы знаете, что чудовищно оскандалились, - начал он.
– Это зависит от точки зрения. Каково ваше мнение, мистер Хоторн?
– По десятибалльной шкале вы заработали верные одиннадцать баллов. На днях мои сотрудники потребуют от вас подробного объяснения, но если вы можете изложить свою точку зрения прямо сейчас, я позабочусь, чтобы она была отражена в отчете.
– И какая роль мне уготована? Героя или разбойника? Хоторн отбросил со лба непокорную светлую челку.
– Я бы сказал, пятьдесят на пятьдесят, учитывая все обстоятельства.
Я не сомневался, что небрежность его манер искусно отработана.
– Против меня выдвигаются какие-нибудь обвинения?
– Вы по-прежнему временно отстранены от должности. И боюсь, вам предстоит дисциплинарное слушание.
– Это если я вернусь в Англию.
– Я хотел бы надеяться, что вернетесь. Уверен, это можно урегулировать, но, откровенно говоря, это не по моей части.
– А что по вашей части?
– Я пришел послушать, что вы можете сказать о себе.
– И вы выслушаете меня без предубеждения?
– Я выслушаю вас, как человек человека, - ответил Хоторн.
– Это все, что я могу обещать.
– Налейте мне стакан воды, - попросил я.
Я рассказал ему, как Барри Дин убил Софи Бут руками своего тюремного приятеля Крэйга Стивенса и что они забрали из ее квартиры. Как в союзе с Дэмиеном Наццаро они пытались шантажировать Энтони Бута. Как Стивене убил подружку Наццаро и как Дин попытался провернуть сделку через Ибрагима Иснагу.
– Главное, что меня волнует - как именно информация о бреши в «красной линии» просочилась в мир, - сказал Хоторн.
– Она гуляет по всей сети. Рушатся все системы наблюдения, где были использованы чипы «красной линии», ибо тьма-тьмущая хакеров и просто любопытных хулиганов пытается подчинить себе камеры. Теперь многие лица краснее самой линии.