Павел и Авель
Шрифт:
Судьба же пророка Авеля, бывшего в миру Василием, сыном Васильевым, в очередной раз сделала резкий поворот. Соскучившись по жизни светской, Авель совершил самовольную отлучку в Москву, и разумеется с помощью своих пророчеств немедля набил карман монетой. Однако же сие занятие было ему запрещено, и в 1798 году он вновь очутился в Валаамском монастыре что на Ладожском озере, в ссылке.
После сего события настоятель монастыря Назарий в связи с покражами из кельи одного иеромонаха серебряных ложек и турецких денег учинил их розыск, и Авель все похищенное вернул, уверяя что вещи к нему подкинуты, и во сне
Тетрадь была немедля послана в Санкт-Петербург, к Амвросию, митрополиту Петербургскому, который в свою очередь сообщил об этом генерал-прокурору Обольянинову. А уж генерал впоследствии отписал «Высочаше повелено: послать нарочнаго, который привез бы в Петербург, по приезде же посадить в каземат, за крепчайший караул, в крепости. Мая 21 дня 1800 года. Павловск». Таким образом, крестьянин Василий, ставши пророком Авелем, снова оказался в заточении.
Надобно отметить, что Авель вовсе не стремился поделиться с монахами или же с царедворцами обретенным с небес знанием, напротив, он даже угрожал «убить до смерти» настоятеля, если тот осмелится взять книгу, « писанную языком неизвестным», и говорил что де эту книжицу ему дали просто почитать.
Но и попав со своей книгой в руки сильных мира сего, Авель не нашел понимания. После рандеву с митрополитом тот отписал генерал-прокурору что-де «Из разговора же я ничего достойнаго внимания не нашел, кроме открывающегося в нем помешательства в уме, ханжества и разсказов о своих тайновидениях, от которых пустынники даже в страх приходят. Впрочем Бог весть». Следователи же Тайной экспедиции отмечали, что враки пророка ничего не значат и он ищет лишь собственной выгоды.
Между тем у пророчеств все же нашелся один благодарный читатель – сам Павел I. Однако же благодарность императоров – вещь своеобразная, впрочем требовать особой любви за предсказание безвременной гибели не приходилось. Прочитав новые откровения Василия, в которых говорилось о том, что жить Павлу столько лет, сколько букв в надписи над воротами Михайловского замка, построенного вместо церкви, государь был весьма расстроен. Новым местом жизни пророка вновь стала крепость, а предсказание однако же сбылось.
Дело в том, что сей замок возводился по замыслу Павла «для постоянного государева проживания» как «новый неприступный дворец-замок», и велено было «строить с поспешанием», то есть и днем и ночью, освещая стройку фонарями и факелами. Тут же все обросло самыми жуткими легендами – дескать часовому в сновидении привиделось, что архангел Михаил приказывал построить себе храм, а Павел вместо него отстроил хоромы для личного пользования, нарушив указание свыше, вот почему и кончил государь зело худо.
Разумеется имелись и обстоятельства, смягчающие императорскую вину – в Зимнем дворце он очень боялся заговоров против своей особы, и желал поскорее переехать в новое жилище. Народ считал буквы в надписи «ДОМУ ТВОЕМУ ПОДОБАЕТЪ СВЯТЫНЯ ГОСПОДНЯ ВЪ ДОЛГОТУ ДНЕЙ», и в полном соответствии с предсказанным заговорщики лишили царя жизни в собственной его величества опочивальне в ночь на 12 марта 1801 года, нанеся удар золотой табакеркой по виску. Циничному народу, не поверившему в версию об апоплексическом ударе, сие дало повод для шуток о том, что император скончался от апоплексического удара табакеркой в висок. Впрочем говорилось также, что его возможно задушили.
Несмотря на свой малый рост, Павел был силен физически и отчаянно сопротивлялся, так что заговорщикам пришлось повозиться. Не в силах уразуметь причин происходящего, император лишь вопрошал у злодеев «Что я вам сделал плохого?», но ненависть простодушных россиян к чересчур энергичным реформаторам уже в те времена была весьма велика, так что злыдни и слушать его не стали. Он не дожил до 47 лет, а в Михайловском замке, названном им на иноземный манер именно замком, а не просто дворцом, не прожил и сорока дней.
Что до князя Куракина, то участие его в заговоре не доказано, однако же известно что он присутствовал за последним вечерним столом государя. После гибели императора ему поручили разобрать бумаги покойного. Павел завещал своему верному другу звезду ордена Черного Орла, что носил прежде Фридрих II, а также шпагу графа Д\'Артуа.
При Александре Павловиче князь Куракин стал уже канцлером российских орденов и членом Государственного Совета, и далее всегда был на виду – даже Наполеон с Талейраном и то пожелали, чтобы посланником в Париже был назначен именно он. Правда злые языки говорили, что вся его политическая мудрость состояла из заученных французских фраз, но все это компенсировалось с избытком «благородством, постоянством и нежностью в дружбе».
Однако же и ему, баловню судьбы, не удалось вполне избежать ее ударов – при бракосочетании Наполеона с Марией-Луизой на балу у князя Шварценберга, где он присутствовал, случился вдруг пожар, ужасная суматоха, князя Александра Борисовича буквально сбили с ног, он покатился по лестнице, обгорел и весьма пострадал. Его спасли от огня только многочисленные награды, надетые как обычно на тяжелый камзол из парчи с золотым шитьем, золото тогда расплавилось от жара. Несмотря на неминуемую опасность, он как истинный кавалер пропустил к выходу дам, в результате чего пришлось пожертвовать волосами, ресницами, кожей, а также частью бриллиантов, которые срезали мародеры, ведь как известно даже пуговицы князь предпочитал бриллиантовые, впрочем два десятка человек тогда и вовсе отдали богу душу.
Провидец же Авель после смерти Павла I был из С.-Петербургской крепости отослан в Соловецкий монастырь, а затем освобожден по указу Синода, написал еще одну книгу предсказаний, где упоминалось о взятии французами Москвы, и снова был заточен. Но пересекалась ли в дальнейшем его история с жизненными путями других героев нашего повествования, об этом трудно с уверенностью сказать. Однако и доселе подлинные записки пророка, ныне считающиеся утерянными, хоть был он и низкого звания, вызывают интерес у сильных мира сего и просто любопытных до тайн мироздания.