Пазл-мазл. Записки гроссмейстера
Шрифт:
Каждый третий из тех, что пришли убивать меня, был, наверное, Мюллером – «мельником» по-немецки. Вот они и перемалывали без устали мой народ.
«Неужели не вразумятся все делающие беззаконие, съедающие народ мой, как едят хлеб…» (Пс. 13:4).
В бутерброде важнее всего хлеб. Масло, сыр, колбаса, икра, ветчина – не главное. Они всегда падают на себя. А хлеб поднял, сдул и кусай.
ЕШЬ ХЛЕБ, А НЕ ЛЮДЕЙ!
Евреев Насыпного отвели за семьсот метров от Насыпного. Могильщики получили лопаты на месте расстрела.
Раздеться. Аккуратно сложить: вещи – отдельно; украшения, игрушки, часы, очки – отдельно; обувь и одежду – отдельно. Лечь на живот.
Обер-лейтенант Мюллер сам все проверил. Оставалась последняя партия. И тут какая-то девочка повернулась на бок и уставилась черными глазищами. Губы шевелятся. Офицер невольно наклонился к ней.
– Дяденька, я правильно лежу?
– Was sagt sie?
– Sie fragt: richtig gelegen? Ha-ha.
– Kleine N"arrin[ – Что она говорит?
– Спрашивает: она правильно легла? Ха-ха.
– Маленькая дурочка (нем.).].
«Эта дурочка» – наша Эстерка.
Наш партизанский хирург Юлик Цесарский рассказывал мне, что еще до плена ему пришлось оперировать раненого снайпера с газовой гангреной обеих ног. Необходима была срочная ампутация. Боец просил лучше его застрелить, чем отпиливать ноги.
– Я не согласен, товарищ военврач. Какой же я снайпер без ног? И не делайте ничего. Все равно застрелюсь. Только время зря потеряете, а вон сколько раненых.
Цесарский спас снайперу одну ногу. Как он объяснил: сделал широкие лампасные разрезы по всей ноге и обильное смачивание раствором марганцовки. И пенициллин здорово помог. В госпиталь приехал корреспондент, известный писатель. Написать про героя. Первый же вопрос: «Сколько людей на вашем боевом счету?» – «Я людей не убивал».
Почему же Мюллеры убивали людей так охотно, добровольно, с такой радостью? Этого я точно никогда не пойму. Да и многого другого, хотя и очевидного. Я все больше расхожусь с действительностью. Ну сами посудите!
Гауляйтер Вильгельм Кубе докладывает в Берлин: «Все вооруженные столкновения со всей очевидностью свидетельствуют, что еврейство является главным вдохновителем партизанского движения».
А сидящий в Москве начальник ЦШПД Пантелеймон Пономаренко считает наоборот, что немцы направляют из гетто евреев для отравления колодцев в местах сосредоточения партизанских отрядов.
Надо бы их местами поменять с такой взаимоисключающей оценкой действительности. Кубе – в Москву, а Пономаренко – в Минск, откуда он драпанул в Москву после первой же бомбежки.
А гауляйтер погиб на боевом посту, взорванный евреями. Мину ему подложила Елена Мазаник, план операции разработал партизанский командир Давид Кеймах – дипломированный диверсант, одессит, окончил в Москве Электро-машиностроительный институт им. Я. Ф. Ка ган-Шаб шая[Каган-Шабшай Яков Фабианович (1877 – 1939), теплотехник. Учредил в Москве Высшие электротехнические курсы. В 1920 г. образован ГЭМИКШ – Государственный электромашиностроительный институт им. Каган-Шабшая.].
Не зря Кубе ненавидел евреев. Знал оперативную обстановку не из директив П. Пономаренко, не из речей М. Шолохова про «ташкентских партизан», как тот обозвал евреев. Великий вы писатель, Михаил Александрович, и пусть земля вам будет пухом, а не камнем, который вы швырнули в евреев.
Летом 1943-го собралась огромная сила: 52 тысячи мясников, чтобы зарезать грязную еврейскую семью. Не только нас. Очистить леса от партизан и всех лесовиков – красных, зеленых, жовто-блакитных. Открываю папку «Германн». Читаю:
Пехотная дивизия СС (бригаденфюрер Курт фон Готтберг, после гауляйтера В. Кубе он займет его место);
2-й пехотный полк СС;
30-й полицейский полк;
четыре зондеркоманды СС;
бригада СС (штурмбанфюрер Оскар Дирливангер);
три батальона СС (Кернер);
украинские батальоны;
латышский батальон (группенфюрер Фридрих Эккель);
жандармское подразделение (Крейкенбом);
отряды спецназа гауляйтера Вальтера Кубе.
Люди становились на колени, со свечами в руках, перед танками. Выходили к карателям с иконами: не станут же стрелять в Христа и Матерь Божью! Но расстреливали и сжигали всех. И некому было защитить ни Христа, ни Марию, ни мужиков с бабами. Пали полки. Дивизии разбрелись по лесам. Сдавались армии.
А евреям кому сдаваться?
Польский отряд Станчика спас нас тогда. Прикрыл наш отход на болота, где мы попрятались, как лягушки, в торфяной жиже тонули, пили ее, сквозь рубахи цедили и, с клюквой смешав, варили.
Ихл-Михл называл Станчика Сташеком, они сдружились еще в уланах. Братья по оружию. В июле-августе 43-го только поляки Станчика и ксендз Казимир Кулак нас не предали.
В 44-м Станчика наградили боевым орденом Красной Звезды. Сам Калинин в Кремле вручал. И с новеньким орденом доставили его на Лубянку, где он, не выдержав пыток, погиб. Разрыв сердца. Разрыв печени. Разрыв селезенки. Про почки и говорить нечего. Откуда такие подробности? От следователя! Спустя много лет он, умирая в страшных мучениях, разыскал телефон Лешека, позвонил из больницы в Варшаву: «Я знал, что ваш брат не шпион, а герой, поэтому допрашивал его с особой ненавистью. Простите, если можете!»
Лешек не смог. Не простил!
Весь штаб Станчика расстреляли в Налибокской пуще красные партизаны, рядовых бойцов рассовали по другим отрядам.
Зачем я все это пишу? Ихл-Михл, ты мне сказал: «И на глупый вопрос надо хорошенько подумать».
Некому над моими глупыми вопросами по-умному думать. Никого в живых не осталось: ни умных, ни глупых.
Веня, наливай! Еще полстакана теплой «Ржаной» под черный хлеб с подкопченной селедкой. Помяни партизанских товарищей. Почему фронтовые сто грамм у армейских снабженцев значились «продукт № 61»? Тоже вопрос на засыпку.