Пчелиный волк
Шрифт:
– Будут! Будут готовы! Я сейчас…
– Идем уже, – Ван Холл двинулся к берегу.
Роскошно двинулся, шуба тянулась за ним еще метра на два, понтово шуба тянулась, хочу себе такую.
К такой шубе пойдет имя…
Стоп. Хватит. На самом деле психоз какой-то. Не буду больше придумывать имена. Буду что-то другое придумывать. Надо только придумать, что можно другое придумывать, более оригинальное. Человеку ведь без придумывания никак нельзя, зацветет.
– Каждое утро он проглатывает двенадцать живых золотых рыбок, – сообщил Дрюпин. – Я попробовал одну проглотить, меня два дня рвало. Три дня.
– Чудлан осиновый, – сказал я. – Он микроскопических рыбок глотает, они потом плывут по венам к сердцу и врачуют его стрекательными нитями. Жизнь продлевает основательно. А ты небось, дурилка, вуалехвоста целого проглотил!
Дрюпин промолчал, и я подумал, что он, наверное, на самом деле пытался проглотить вуалехвоста. Из аквариума в холле. Балда. Конечно, Дрюпин в технике сечет будь здоров, одна эта собака его роботическая чего стоит…
– А есть еще голубые золотые рыбки, – продолжал я. – Они не лечат сердце, они в нем собираются, и, когда их скапливается около сотни, сердце взрывается, проклевываясь через грудную клетку.
– Оставил бы лучше свои византийские байки, – буркнул Дрюпин. – Я их сам тысячу знаю. И новых не меньше. Две тысячи. Знаешь, китайцы считают Ван Холла воплощением Золотого Дракона Востока. И имя ему не Ван Холл, а Ван Хо, из рода самого Ван Мана… [14]
– В прошлый раз, – я взял бинокль, – в прошлый раз этот Великий Дракон у одного десантника месячный паек выиграл. Знаешь, взял двадцать банок курицы в яблочном желе и не поморщился. Такой вот Гарун-аль-Рашид.
14
Ван Ман – император Китая в I веке нашей эры.
Вдруг Ван Холл неожиданно остановился. Седой едва не наткнулся на него, чтобы не наступить на шубу, резко изменил курс и наскочил на японца. Они принялись балансировать на краю причала, но не упали, удержались.
– А-а-а! – завопил Ван Холл. – А-а-а-о!
Седой вздрогнул.
– А-а-а! – завопил Ван Холл еще громче.
Он повернулся к Седому.
– Москито! – Ван Холл шагнул к руководителю Проекта. – Меня укусил москито!
– Мы не виноваты, – сказал Седой. – Я предпринимал все меры, мы даже воду кипятили…
– Я сейчас тебя вскипячу! – Ван Холл отобрал у своего японца огнемет и направил его на Седого.
Седой закрылся руками.
– Спорим, что не пыхнет? – Дрюпин протянул мне руку.
– Конечно не пыхнет, – отклонил я пари. – Он же не дурак, сжигать научного руководителя Проекта. Как установка работает, только Седой знает. Он, кажется, ее разработал?
– Он. – Дрюпин спрятал руку. – И еще физики. А меня к ней даже не подпустили ни разу…
– Потому что ты пока еще молодой технический гений. Технический гений в штанишках.
Ван Холл тем временем перестал целиться, схватил огнемет за казенную часть и принялся дубасить японца. Японец терпел, уворачиваясь лишь от ударов, направленных в голову.
– Везет же джапу, – вздохнул Дрюпин.
– Чего же хорошего? – удивился я.
Дрюпин объяснил.
– Ван Холл полный псих, – сказал он. – У него с головой такие нелады… об этом всем известно, даже тебе, наверное. Он прямо как из анекдота. Знаешь, он покупает по всему миру самые дорогие картины, разрезает на открытки и рассылает своим приятелям на Рождество.
– Отвлекаешься… – сказал я. – Ты про джапа говорил.
Сам я слыхал про Ван Холла кое-что другое. Будто Ван Холл на самом деле покупает картины, но только не на открытки их разрезает, а оклеивает ими стены в своем любимом трейлере. Впрочем, про какого триллионера не рассказывают таких историй? Тяжела жизнь простого рядового триллионера, люди к нему частенько несправедливы.
– Ну, да, – продолжил Дрюпин. – Он прошлому своему джапу сломал нос, челюсть и пару ребер, а потом раскаялся и подарил остров с лагуной…
– Зачем тебе остров, Дрюпинг? – спросил я. – Да еще и с лагуной?
– А… – Дрюпин махнул рукой. – Зачем остров без лагуны?
В этом была логика.
Тем временем Ван Холл успокоился, похлопал Седого по плечу и пошагал ко входу в блок. Больше он не останавливался.
Экранолет «Бурелом» повисел еще несколько времени, потом затих и осел в озеро, отчего на берег набежала волна, а из вод показались усталые аквалангисты.
– Теперь что делать будем? – спросил Дрюпин. – Они в пятый корпус, наверное, отправились. Туда не попасть, хоть тресни, ты же знаешь…
– Знаю, – сказал я. – Поэтому мы ничего делать не будем. Посидим, подумаем немного. А потом по домам. Этот дурик расправится с яичницей, а потом займется нами. Время еще есть. Кстати, где Сирень? Мы хотели отбеседовать…
– Не знаю. Я звал ее…
– Она нож, наверное, точит.
– Зачем?
– В одной только Англии жены убивают около шестидесяти мужей в год.
– А я тут при чем?
– Да так, ни при чем, конечно…
Я сделал вид, что задумался, и задумывался, наверное, минут несколько. Потом посмотрел на Дрюпина так внимательно-внимательно. И говорю:
– Слушай, Дрюпин, а эта дура случайно не барабанит?
– Нет, что ты! – Дрюпин даже отодвинулся от меня.
– А откуда ты знаешь?
– Я не знаю. Но зачем ей барабанить?
– Мало ли? Может, ее сюда только с этим условием и взяли. Может, ей за это дополнительный паек полагается. Сначала ведь были мы с тобой, а потом она появилась. Зачем?
– Для усиления…
– Чего тут усиливать? Нечего.
– Ну, все равно. Не думаю…
– А ты, Дрюпин, думай. Думай.
Дрюпин почесал голову.