Пчелиный волк

Веркин Эдуард Николаевич

Тут я, пожалуй, был с Дрюпиным согласен.

– Так что, мой добрый друг, тебе здорово повезло, – сказал Дрюпин. – Увидишь Чингисхана, Ивана Грозного. Петра Первого. Развлечешься. А то тут тоска такая.

– Сам бы и развлекся. Чего теряешься?

– Меня сразу убьют, а ты еще продержишься какое-то время. Не зря же тебя фехтованию учили?

– Ты мне надоел сегодня, Дрюпинг, – сказал я. – Пойду я.

– Иди-иди. Ты мне тоже надоел.

– Постой, Дрюпин. – Я остановился на пороге. – Если это машина времени,

зачем тогда все эти красные волки?

Дрюпин на секунду растерялся. Но почти сразу нашелся:

– Это проще всего объяснить. Ты «Повесть временных лет» читал?

– В адаптированном варианте, – соврал я.

«Повесть временных лет» я почему-то не читал. А надо было бы прочитать.

– А я читал. Там, где я учился…

– А где ты учился, Дрюпин? Неужели в Пажеском корпусе?

– Без разницы, – не ответил Дрюпин. – Так вот, во всех этих старых летописях много разного рассказывают. В районе Киева водились львы, в районе Москвы леопарды. Даже о крокодилах что-то говорится. Так что, может быть, и красные волки там тоже были. Вот и готовят тебя… вернее, нас ко всяким неожиданностям.

– Обязательно. Всенепременно. Тренируйся, Джеки, тренируйся.

Я вернулся в свою комнату. Поиграл немного на перуанской флейте, покачал пресс. Достал из-под кровати свои скороходы.

Снял ботинки, поворочал мизинцами. Мизинцы у меня действительно были развиты небогато. Но тратить время на их тренировки мне совершенно не хотелось. Я поступил проще – взял да и намотал на мизинцы силиконовую ленту. Затем сплавил ее на зажигалке. Получились этакие коконы. Сунул ноги в скороходы. Пошевелил правым мизинцем.

Сапоги вжикнули и напряглись.

Пошевелил левым мизинцем.

Из-под подошв с лязгом выскочили черные лезвия из супербулата.

– Хорошо, – сказал я.

Включил на секунду радио. На Сатурне была самая мощная гроза за последние пятьдесят лет.

Я дезактивировал скороходы, поставил аудиодиск с шумом дождя и лег. Закрыл глаза.

И плыли передо мной сиреневые газовые просторы, над головой бесилась гроза, шел теплый водородный дождь.

Глава 8. Калинов мост, река Смородина, Russian Federation

Договорились встретиться на мостике.

В озеро впадал ручей с ледников Уральских гор, вода исключительной прозрачности, такая еще осталась, да. На дне лежали черные, похожие на головешки лошки, сегодня тоже почти везде уже безвозвратно вымершие, а здесь еще водившиеся. Лошок очень вкусен, особенно если его хорошо приготовить. Потушить в медленной сметане с огурцами, нафаршировать спелыми оливками, рецепт г-на Аксакова, того, что «Аленький цветочек» написал.

Через ручей был переброшен мостик в стиле russ, резной, как палисад в городе Вологда. Дороги никакой по мостику не наблюдалось. Это был абсолютно декоративный мостик, причуда Ван Холла, наверное.

Калинов мост, река Смородина, Russian Federation.

По берегу между высокими деревами ходила Сирень с лукошком и лыжной палкой. Она тыкала палкой между корнями дерев и разоряла беличьи запасы на зиму. В основном лесной орех фундук, иногда грибы, иногда сухие бронзовки. Придет зима, придут морозы, поголовье белок в наших местах здорово сократится, а еще говорят, что девочки существа по природе своей добрые и любят животных. Поглядите на Сирень, такая полоснет – недорого возьмет. Животных она не любит, она любит продукцию фирмы «Tesla Weapon Systems».

Механический пес Сим сидел на берегу, одним глазом наблюдал за стрекотучими синими стрекозами, другим угрюмо осматривал окрестности.

Дрюпин, жертва фармацевтической ошибки, помещался на мостике. Его ноги с хорошо тренированными мизинцами были опущены в воду. Хладные струи обтекали их, стремясь побыстрее влиться в не очень-то уж и далекий отсюда Северный Ледовитый.

– Дрюпин, ты имеешь понятие о диффузии в природе? – спросил я.

– В природе? В природе смутное…

– Если имеешь пусть даже смутное, то скажи, не грустно ли тебе осквернять своими немытыми конечностями светлые воды Ледовитого океана?

– Какого океана? – не понял Дрюпин. – При чем тут океан?

Сирень оставила беличьи закрома в покое, подошла к берегу и запулила палку в реку. У Сима сработали апортировочные инстинкты – он, не раздумывая своим кремниевым мозгом, прянул в воду и скрылся в пучине.

– Так при чем тут океан? – переспросил Дрюпин.

– Как это при чем? Ты слышал, что человек с каждым вдохом вдыхает одну молекулу из последнего выдоха Чингисхана? А сколько молекул не из последнего выдоха?!

Дрюпин промолчал.

– Вот так и твои ноги, Дрюпин. Все бактерии, которые снимает вода с твоих сомнительных в гигиеническом отношении конечностей, прямиком попадают в Северный Ледовитый океан.

– И что? – Дрюпин назло мне потер в воде пяткой о пятку, замутив кристальность струй.

– Как что? – возмутился я. – Я, может, дачу на Новой Земле хочу завести!

– Ну и заводи себе.

– Ты что, Дрюпин, не понимаешь, что ли? Я заведу дачу, выйду на берег, захочу искупаться – и окунусь во что? Окунусь в смыв из твоих пяток? Давай, завязывай с этим.

– Ты что, приперся сюда мне сказать про свою дачу? – скучно спросил Дрюпин.

– Нет, Дрюпин, я приперся с тобой серьезно поговорить. В очередной раз. То есть не в очередной раз, а наконец. И с этой…

Я кивнул в сторону Сирени:

– С дрессировщицей.

Сим из воды так и не появлялся.

– Дрюпин, – сказал я, – а она, между прочим, утопила любимую тобой собачку. Ты в курсах?

– Сима нельзя утопить, – сказал Дрюпин, и в словах его я услышал гордость изобретателя. – Он непотопляемый.