ПД 3

Михайлов Дем Алексеевич

Слишком плотная толпа…

Пятьдесят игл влетели в лифт за несколько очередей. Поняв, что не успею сменить картридж, продолжая получать попадания от вражеских стрелков, елозя по ставшему почему-то мокрым и скользким полу, я выдернул из-под себя дробовик, выстрелил лежа на боку и позволив отдаче помочь мне перекатиться на спину.

Удар…

Что-то влетело под шлем. Вроде как. Прямо в шею сбоку. Мир разом почернел. Пропали звуки. Выронив дробовик, толкаясь куда-то ногами, чувствуя удары в шлем и грудь, вроде как и в ноги и руки, я сдернул с пояса игольник и продолжил стрелять, другой рукой тянясь к электрошокеру. На несколько мгновение ко мне вдруг вернулась яркость зрения, я увидел

закрывающийся лифт с вповалку лежащими телами. Но лифт был на заднем фоне, а на переднем были чьи-то бегущие ко мне ноги… черные ноги… злобные крики… Вдавливая спуск, я успел всадить несколько игл чуть выше ног бегущих ближе всего и прямо на меня рухнула воющая тяжесть. На забрало плеснуло красным, но я успел увидеть мелькнувший там «за экраном» нож, падающий прям на меня. Боли я не почувствовал — просто зрение окончательно выключилось. Уткнув игольник в что-то мягкое и дергающееся, я дважды нажал спуск и… пальцы перестали слушаться. Я затих… и уже где-то там далеко-далеко на перефирии услышал звук раздвигающих створок лифта и громыхающие властные голоса:

— Фед… служба… мать вашу! Все… на пол… лечь… лечь!

Чернота и тишина… и мягкая прохлада, что покатилась от пяток к голове. Я не дождался момента, когда ледяная волна докатилась до щек — я почему-то очень хотел ощутить эту прохладу именно на щеках. Но не получилось — чернота накрыла меня первой…

30.

Глава 6

30.

В себя я приходил медленно.

В прочитанных мной книгах часто писали, что это происходит быстро, а порой даже внезапно. Мол раз — и человек уже пришел в себя, пусть слабо, но моргает, смотрит осмысленно, даже пробует улыбаться.

У меня все было не так. Хотя может мне показалось, но я ощущал себя потерянным в каком-то белом и полном шипящим монотонным звуком тумане. Иногда в тумане появлялось чье-то лицо с беззвучно закрывающимся и открывающим ртом. Иногда я видел опускающиеся сверху шланги с иглами. Потом снова все растворялось в белесой шипящей дымке. При этом я просто фиксировал происходящее как… скажем как старая безмозглая камера наблюдения, пропуская все сквозь тебя, но никак это не обдумывая и не задаваясь никакими вопросами. И это продолжалось достаточно долго…

А потом да… вот потом все произошло как описывают в книгах и фильмах — белый туман растворился, а шипящий звук сменился чьим-то бубнящим голосом и редким попискиванием. Едва заметно пахло дезинфектом, чем-то фруктовым и вроде как мочой. Я повел глазами, но не увидел ничего кроме каких-то размытых очертаний. Пришлось несколько раз моргнуть, чтобы прогнать лишнюю влагу с глаз. Вот так лучше — теперь я видел отчетливо. И видел я белую чистую стену, достаточно большой экран над ней с ведущей в красивом желтом платье. Ведущая мне была знакома — не лично, конечно, но видел на различных экранах и рекламных панно довольно часто. Виолла Соловьева. ИскИн с идеальным визуальным воплощением, набравший невероятную популярность среди зрителей. Виолла с воодушевлением что-то рассказывала про мультипланетарность и защитный фактор добровольной изоляции многих колоний…

Поведя глазами, я уткнулся взглядом в сидящую рядом девушку в белом халатике и с белой же шапочкой на стянутых в хвост темных волосах. Подавшись вперед, она сжала покрепче мне руку и подарила столь роскошную улыбку, какой я еще в жизни не получал ни от одной женщины — тем более абсолютно незнакомой.

— Ты выкарабкался, герой — наклонившись надо мной, она сделала мне еще один подарок — поцеловала так страстно и долго, что я едва снова не ушел в шипящий белый туман забвения.

Кто-то кашлянул — вроде как от едва замеченной мной двери — но это ничуть

не смутило незнакомку в белом. Неспешно закончив начатое, он выпрямилась и улыбнулась еще теплее:

— Поздравляю, малыш. Ты снова среди живых.

Я попытался ответить, но издал лишь слабое сипение. Чтобы спасти мое положение, с потолка беззвучно опустился тонкий манипулятор, поднесший к моему рту трубку.

— Морс — оповестил сверху мягкий женский голос.

Сделав несколько жадных глотков кисло-сладкого напитка, я с шумом выдохнул и… недоуменно моргнул — рядом со мной уже не было красотки. Лишь стройная тень мелькнула на пороге. Но в одиночестве я не остался — на изящный стул с высокой спинкой неспешно усаживался мужчина в темно-синем форменном комбинезоне, отмеченным прекрасно знакомыми мне с детства золотыми символами. Федерация. Боевой пилот. Вот только звезды у него крупноваты на плечах, да и лежащая на коленях фуражка слишком уж богато украшена золотом. На груди слева длинная двойная разноцветная плашка, обильно отмеченная красными вкраплениями.

Я медленно кивнул, одновременно заставляя сонный разум окончательно проснуться. Как объяснял мне Лео во время одной из последних пробежек, в любой малопонятной ситуации, где нет причины торопиться, лучше всего начать с вопросов не кому либо, а самому себе. Возможно это поможет прояснить многое еще до первого вопроса, заодно расставит главные приоритеты и подскажет образ действий. А заодно не выставит меня идиотом, что задает тупые вопросы. И ведь на все это уходит не больше пары минут. Что ж… стоит попробовать…

Что со мной?

Тут все просто — хватило ощущений в одеревенелом и мало что чувствующем теле, а заодно пристального взгляда вниз, чтобы все понять.

Руки по швам, я прикрыт длинной белоснежной простыней, нахожусь на достаточно узкой кровати, из-под нее и из стен ко мне тянется несколько трубок, уходящих под простыню. Ощущения достаточно паршивые, меня слегка знобит, горло немилосердно саднит, в боку справа ощущение такое, будто кто-то жестокий воткнул мне в рану сосульку да так ее там и оставил.

Я выжил. Я в больнице. Ранения достаточно серьезные, какое-то время я точно был в отключке — возможно в искусственной. Точнее оценить ничего не могу — простыня прикрывает все тело до шеи, а руками шевелить пока почему-то совсем не хочется.

Где эта больница?

Ответ пришел сразу и без малейших усилий — я на Гранд Че. Почему так уверенно? Да просто я уже нагляделся за время своих боевых скитаний по лайнеру на все эти изящные обводы, старомодную дорогущую мебель вроде того стула с выгнутой высокой спинкой, на полупрозрачные перламутровые стены, на бесшумную работу всего и вся и даже видимый краешком взгляда желтоватый ковер на полу удивляет своим густым ворсом и тонким едва заметным узором. Это не может быть обычная больница или столь же обычный корабельный лазарет. Впрочем, может я уже на какой-нибудь крупной космической станции или даже на планете — зависит от того, как долго я был в забытье. Но пока все указывает на роскошь Гранд Че — даже невероятно красивая медсестра с ее столь же невероятно сладким поцелуем.

Кто рядом со мной?

Федерал. Военный. Это не полицейская униформа, а военная. Я знал это каждый мальчишка, что вырос на фильмах о дальнем космосе. Возраст и чин у мужчины достаточно солидные, но он далеко не старик. И он не дурак, судя по чуть насмешливому взгляду — он явно понимает, чем я сейчас занимаюсь и дает мне время все осознать самому, не пытаясь ментально навалиться на беспомощного меня. Поэтому он и сидит откинувшись назад, а не подавшись вперед. И раз сюда пришел столь умный и столь высокопоставленный судя по погонам военный, то скорей всего он не летчик и не штурмовик. Тут логичней предположить, что он из…