Печали веселой семейки
Шрифт:
Я быстро накрасилась, вставила контактные линзы, изменив тем самым цвет глаз, нахлобучила парик, побросала в сумочку кое-какие необходимые вещи, и… Лада Красовская поехала к Кротовой.
Инна Андреевна Кротова еще не заработала своим честным и кропотливым трудом столько денег, чтобы обзавестись собственным особняком. Она всего лишь — учтите, что это «всего лишь» я говорю не без зависти, — занимала два верхних этажа и пентхауз в доме, построенном в районе все того же парка Горького, где более всего нравилось гнездиться тарасовским дельцам. Престижный район, ничего не скажешь.
Консьержка
— Здравствуйте-здравствуйте! — приветствовала меня мадам Кротова, когда я прошла в квартиру.
Инна Андреевна пригласила меня в свой кабинет, мотивируя это тем, что для двух деловых людей это самая подходящая обстановка.
И тут же, едва мы прошли в кабинет, изумленно спросила:
— Что с вами?
Дело в том, что я широко раскрытыми глазами смотрела не на Инну Андреевну, а через ее голову, — кстати, Кротова была невысокого роста и внешностью, скорее, походила на лошадь, чем на крота, — за нее и что-то нечленораздельно мычала. Дрожащим пальцем указывая на нечто за спиной у Кротовой, я как бы через силу проговорила:
— Там…
— Что? — вскрикнула Кротова, резко обернувшись. Наверное она подумала, что за окном притаился киллер с базукой наперевес.
— Какие изумительные портьеры! — воскликнула я, дав, наконец, выход своему восхищению.
Они, кстати, действительно не могли не восхищать. Кажется, я еще никогда не видела такой красивой ткани, да еще и так прихотливо задрапированной. Я на миг представила такие портьеры у себя в холостяцкой квартире. Для этого я, конечно, закрыла глаза. Стоп, Татьяна Иванова, остановись! Опомнись, ты же супруга бизнесмена! У тебя дома портьеры куда лучше этих! У тебя два личных автомобиля! Прекрасный особняк с садом! И не в каком-нибудь Тарасове, а в Питере! Ты никогда не куришь «Петр Первый»…
— Что с вами? Вам плохо? — как будто даже участливо спросила Кротова.
Надо было как-то выкручиваться. Впрочем, почему бы мне просто не сделать Кротовой комплимент?
— Нет, просто я восхищаюсь обстановкой вашего кабинета. А какие портьеры! — снова воскликнула я совершенно искренне.
Кротова любезно улыбнулась. Мое восхищение явно было ей приятно.
Кажется, мне удалось выпутаться из трудной ситуации. Не забывай, Таня, что ты Лада Красовская, не забывай, что ты…
— Наверное, вы мне льстите, — сказала Кротова, игриво грозя мне пальцем.
Она была права. Портьеры произвели на меня неизгладимое впечатление — боюсь, что они будут сниться мне не одну ночь, но во всем остальном обстановка кабинета была просто ужасной.
Комната была буквально заставлена дорогой и громоздкой мебелью. По-видимому, применительно к данному случаю размер мебели был прямо пропорционален ее цене. Эти мастодонтоподобные творения современных меблировщиков превращали проход по кабинету в шествие по весьма запутанному лабиринту, где каждая ошибка в маршруте грозила опасностью. Если бы, например, вы обошли шкаф, стоящий у входа, недостаточно ловко, то рисковали бы со всего маху сесть в «беременное» кресло — его тугие пружины так и стремились распрямиться и пропороть обивку. А обогнув стол из ореха по касательной, не рассчитав при этом ее угол, могли бы влететь в горку, уставленную хрустальной посудой причудливых очертаний, меньше всего напоминавшей вазы и бокалы. Словом, я действительно льстила Кротовой.
— Уж наверняка у вас в Санкт-Петербурге куда более роскошная обстановка. У вас ведь собственный особняк? Во сколько он вам обошелся?
Да, как говорится, попала я из огня да в полымя! Не успела дух перевести после того, как чуть не засыпалась с портьерами, и вот на тебе! Ну откуда мне знать, сколько стоит мой питерский особняк, если у меня его нет? Я призвала на помощь все свое спокойствие и даже состроила — по-другому не скажешь — Кротовой улыбку. Наверное, довольно кривую. Во всяком случае, обычно моя улыбка не выглядит такой резиновой и дается мне без титанических усилий.
— Ну зачем говорить на такие неинтересные темы? — достаточно непринужденно, как мне показалось, ушла от ответа на вопрос я. — Если вы сумеете развернуться, то сможете выстроить себе особняк, которому позавидует сам Каминский. А вы, конечно же, развернетесь, я в этом не сомневаюсь. Вы, Инна Андреевна, производите впечатление умной деловой женщины. Наверняка вы self made women. Я не ошибаюсь?
Я внимательно наблюдала за Кротовой — интересно было узнать, попадет ли мой комплимент в цель. Я уже поняла, что, если не смогу пролить как можно больше бальзама на сердце этой дамы, сказав ей, как восхищаюсь ее предприимчивостью, задушевного разговора не получится. Похоже, она падка на лесть. У нее что, застарелый комплекс неполноценности, что ли?
Однако, взглянув на Кротову, я почувствовала, что мои слова не произвели того эффекта, на который я рассчитывала. Ей явно понравилась первая часть моей тирады, и она даже улыбнулась мне, выставив напоказ безупречный ряд белейших зубов — я даже подумала, не того ли они происхождения, что и у супруги Каминского. Но стоило мне произнести в общем-то расхожее выражение на английском, как улыбка Инны Андреевны сменилась недоумением. Похоже, я опять попала впросак — Кротова не знала английского.
— Я хотела только сказать, — пояснила я, — что вы сами создали себя такой, какая вы сейчас есть. Деловая женщина, которая сама основала бизнес, да не какой-нибудь, а автомобильный, бесспорно заслуживает уважения.
Недоумение на лице Кротовой вновь сменилось улыбкой.
— Да, я приложила немало усилий для того, чтобы выдвинуться, — горделиво сказала Кротова. — Если бы вы знали, как тяжело мне было начинать, какую жестокую конкуренцию я выдержала. Наши тарасовские бизнесмены, — последнее слово она произнесла в сердцах, словно выплюнула, — стараются не упускать ни малейшей возможности задавить мой бизнес. Взять хотя бы того же Каминского!
«Так-так, — подумала я. — Похоже, как раз сейчас последует та самая интересная информация, которую мне надо знать, как шепнула Кротова на автовыставке».
Для начала я решила внимательно ее выслушать. Как известно, лучший собеседник — тот, кто хорошо слушает. Фигурально выражаясь, у меня в рукаве было припрятано несколько крупных козырей, которыми снабдил меня Каминский, когда я все-таки попросила его рассказать о том, что представляет собой компромат. Однако я не спешила раскрываться перед Кротовой. Пусть увидит, что я внимательно ее слушаю, пусть подумает, что ко мне можно отнестись с доверием, а уж тогда наступит и мой черед. Лучшее нападение — нападение неожиданное.