Печать Иуды

Роллинс Джеймс

— Монсиньор Верона прав. — Грей распрямил руку и покрутил ею. От Вигора не укрылось, что при этом он поморщился от боли. Судя по всему, ему действительно здорово досталось. — Лишь небольшое растяжение. Все будет в порядке.

— Нет. Я настаиваю. Такова политика нашего музея. Если с кем-либо из наших посетителей происходит несчастный случай, его обязательно показывают врачу.

Вигор почувствовал, что переубедить хранителя не удастся. Шагнув вперед, Бальтазар кашлянул, привлекая внимание к себе.

— Разумное

правило. Ну а пока молодому человеку нужно где-нибудь отдохнуть. Кажется, ваш кабинет находится в полуподвальном этаже?

— Разумеется. Там вам никто не помешает. Я сам разберусь с полицией и позову вас, когда приедет «скорая помощь». Да, доктор Пиноссо, примите мои искренние извинения. Вы так щедро делились с нами своими знаниями и временем, и вот как я вам отплатил.

Бальтазар похлопал хранителя по плечу.

— Хасан-бей, не беспокойтесь. Все будет хорошо. Все окончилось лишь небольшой встряской нервов. А для моего ученика это станет хорошим уроком, чтобы внимательно смотрел себе под ноги, особенно когда находится на таком опасном пьедестале.

Вдалеке послышался вой сирен.

— Сюда, — пригласил хранитель музея.

Вскоре Грей, Вигор и Бальтазар остались одни в кабинете Хасана Ахмета. Обстановка здесь была спартанской. Приколотый кнопками план собора на стене, письменный стол, заваленный бумагами. Ряд стальных шкафов, а над ними одинокая фотография хозяина кабинета, пожимающего руку президенту Турецкой республики. На противоположной стене — старая карта Ближнего Востока.

Закрыв дверь на задвижку, Бальтазар прошелся по кабинету.

— Здесь, в подвалах, настоящий лабиринт укромных помещений. Вы вдвоем можете спрятаться здесь и дождаться прибытия этого Насера. А я поднимусь и скажу Хасану, что вы ушли.

— Придется остановиться на этом. — Вигор подсел на диван к Грею, растиравшему ушибленное плечо. — Времени у нас мало. Тебе удалось там что-нибудь найти?

Вместо ответа Грей расстегнул рубашку снизу и достал золотую полоску и бронзовую трубку. Он тряхнул полами рубашки, и из-за пазухи вывалился кусок затвердевшей бурой глины. Нагнувшись, Грей подобрал его с пола и положил на стол.

Вигор потянулся было к бронзовой трубке, но его поразил цвет глины. Он взял со стола кусок древней керамики.

— Это осколок пустотелого кирпича, — угрюмо объяснил Грей. — Я не хотел оставлять его там. Видит бог, и без того все пошло наперекосяк.

Вигор быстро осмотрел осколок. С одной стороны на нем все еще держался кусок пурпурной штукатурки, но с противоположной стороны глина была покрыта тонким слоем небесно-голубой глазури. Кому понадобилось глазуровать внутреннюю полость пустотелого кирпича?

— Ты не нашел там ангельские письмена? — спросил Вигор, кладя осколок на стол.

— Нет. Никаких надписей, ничего необычного. Склонившись над столом, Бальтазар перевернул

золотую пайцзу.

— Но вот здесь есть символ ангельского алфавита.

Вигор посмотрел на золотую полоску. Как и следовало ожидать, обратную ее сторону украшала одна-единственная буква ангельского письма, обведенная грубым кругом.

— Второй ключ, — сказал Вигор.

— Ну а это что такое? — спросил Бальтазар, указывая на бронзовую трубку.

Вигор взял трубку. Толщиной с большой палец, никаких украшений, только следы молотка, оставленные старинным кузнецом.

— Возможно, в этой трубке хранится свиток.

Он изучил концы. Один был запечатан тонкой бронзовой монеткой.

— Нам нужно ее открыть, — сказал Грей.

Вигор досадливо поморщился. Как профессиональный археолог он привык обращаться с древними реликвиями в соответствии с определенными правилами. Сначала каждую находку необходимо сфотографировать, тщательно измерить, подробно описать.

Сунув руку в карман, Грей достал перочинный ножик. Раскрыв маленькое лезвие, он протянул ножик Вигору:

— У нас нет времени.

Вздохнув, Вигор взял нож. Ощутив укол профессиональной совести, он кончиком ножа осторожно поддел монетку. Та легко вывалилась, словно была вставлена только вчера. Расчистив на кофейном столике место, Вигор наклонил трубку, высыпая ее содержимое. На полированное красное дерево упал скрученный в трубочку кусок какого-то белого материала.

— Свиток, — сказал Грей.

Долгие годы исследований и опыт всей жизни позволили Вигору оценить материал, даже не прикасаясь к нему.

— Это не пергамент, не веленевая бумага и даже не папирус.

— Тогда что же это? — спросил Бальтазар.

Вигор пожалел о том, что у него нет специальных перчаток. Опасаясь испачкать свиток кожным жиром, прелат взял с письменного стола карандаш и мягким ластиком на конце попробовал развернуть свиток.

Тонкий и мягкий материал поддался без труда.

— Похоже на ткань, — предположил Грей.

— Шелк. — Вигор разматывал свиток все дальше и дальше, раскладывая его на поверхности столика. — На нем есть вышивка, — добавил он, заметив на белой материи стежки, выполненные тонкой черной нитью.

Однако на белом шелке были вышиты не узоры и не рисунок. По мере того как Вигор разворачивал свиток, на нем открывались строчки округлых букв, нанесенных мелкими стежками на материю.

Грей заглянул прелату через плечо, собираясь прочитать текст, но недоуменно нахмурился.

— Написано на lingua lombarda, — с благоговейным почтением промолвил Бальтазар.