Печать Карателя
Шрифт:
Слушая далекое: «Да, сэр. Еще на вызове, сэр. Нет, златокудрочка пока не закончила… Лейтенант Пэрри, мне кажется, не стоит тревожить Карателя… Понял! Уже засунул свое личное мнение куда подальше…» я опустилась перед Дарианом на корточки.
Огромный косматый волк скользнул в траве и устроился рядом.
– Альфа Лиам, рисунок на его морде… – кивком указала на темные полосы поперек морды Дариана. – Так и должно быть?
– Нет. Раньше Дар был светлее, полосы появились пару месяцев назад. Такое бывает в период полового созревания… Дариан – молодой альфа, – с неохотой пояснил каннис,
Мысленно присвистнула. Пометкой «угробила альфу» в личном деле может похвастаться не каждый Каратель, молчу про патрульного!
Раздражающе пища, на мой вспотевший лоб сел комар, я машинально подняла левую руку, рассчитывая прибить надоедливое насекомое, и замерла, когда в поле зрения попали странные полосы на морде волка и мои собственные тату.
Ну конечно! Есть только одно заклинание без ментального вмешательства, остаточной магии или отпечатка на ауре – магия чернил. Оборотни крайне щепетильно относились к татуировкам на своих телах, так как вводимая под кожу краска появлялась на шкуре и могла испортить природный окрас. При обращении в волка или обратно кто-то из членов стаи обязательно бы заметил на теле Дариана знак, оставленный неизвестным магом. Если только тот не был искусно спрятан!
– Альфа, заставь его перекинуться!
Дариан еще не до конца принял человеческий облик, а я уже копошилась среди длинных светлых волос на голове парня, одновременно желая и не желая, чтобы моя догадка подтвердилась.
– Что? Неужели все-таки блохи? – чуть криво улыбнулся подошедший напарник.
– Хуже… – прошептала я, разделяя волосы на затылке так, чтобы среди светлых прядей стала видна тонкая линия вбитых под кожу чернил. – Бурый, кажется, у него одна из печатей Карателя.
Глава 3
В участке нас ждали.
– Златокудрочка! – радостно воскликнул лейтенант Пэрри, заприметив нашу компанию в холле участка.
Бурый бочком-бочком попятился в сторону и нырнул за угол, проявив удивительные для такого массивного тела способности к незаметному исчезновению. Я к побегу друга отнеслась с философским пониманием – кому ж приятно попасть под гневную тираду Милмэна Пэрри! А в том, что она последует, не сомневался никто.
– Красавица моя! – Лейтенант подошел ближе. – Раз эволюционный скачок развития ушел вперед, забыв о тебе, маленькой лохматой неудачнице, то буду изъясняться доступными для твоего крохотного разума выражениями. Плохая! Плохая девочка! – Он пару раз шлепнул меня по голове скрученной газетой. – Когда папочка кидает папку в ящик «дело закрыто», это значит, что расследование закончено! Плохая! Плохая девочка! Сахарной косточки на ужин не жди!
– Лейтенант Пэрри, – я устала и была вымотана настолько, что даже не чувствовала обычного трепета перед жутким и язвительным Пэрри, – если бы вы не были так заняты придумыванием красочных метафор для своих ехидных речей и ознакомились с материалами дела, то уже знали бы, что расследование получило статус «особо важное» и возобновлено по приказу капитана Балбери. И еще, – решила я идти до конца, – лейтенант, будьте так добры не орать на меня в присутствии посторонних!
В просторном холле участка повисла напряженная тишина.
– Подождите минутку! – громкий шепот дежурной был хорошо различим. – Ничего страшного с вашим трупом уже не произойдет, пусть и дальше себе тихонечко лежит. Ну и что, что он в вашей постели. Спали же вы как-то до этого, значит, потерпите еще пару минут, – заявила женщина непререкаемым тоном, накрыла рукой крохотный микрофон у рта и выжидательно уставилась на лейтенанта Пэрри.
Глаза мужчины превратились в два колодца обжигающей ярости, желваки заходили ходуном, на виске запульсировала жилка. Ой, что сейчас будет…
– Вы только поглядите, – чеканя каждое слово, насмешливо начал мой начальник, – у златокудрочки наконец-то опустились яички и вырос кадык! Дай посмотрю, может, на щеках уже полезла жиденькая бороденка? Девочка моя, это железка в твоей спине сотворила такое или кто-то продал тебе капельку самоуважения? Ой, и не надо сверкать глазками, мне плевать, Каратель ты или баба на чайнике! Рассказывай, что у вас стряслось?
– Сэр, есть доказательства, что каннис Дариан…
Лейтенант Пэрри показательно широко зевнул и издевательски пропел:
– Ску-ка! Честно говоря, даже если сами создатели явят себя прямо здесь, на пороге участка, возьмутся за руки и начнут водить голые хороводы, то и тогда уровень моего интереса к этому делуне поднимется с отметки «скучища, скука скучная»…
Я скрестила руки на груди в защитной позе и приготовилась внимать желчной тираде.
– Недалекая моя, позволь напомнить тебе о прописных правилах участка 9–9, – лейтенант был явно в ударе. – Некоторые из них не лишены смысла, как, например, то, что, подходя к полицейскому кару, надо всегда проверять – не забыл ли какой-нибудь дебил из прошлой смены выгрузить задержанных, да, Дерек?
Патрульный смущенно опустил голову.
– Другие правила, откровенно говоря, странные. Я каждый год дарю капитану Балбери коробку импортного лубриканта и мазь от радикулита, сопровождая свой подарок словами: «Держи, дружище! Тебе ведь целый год прогибаться под начальство!» и мысленным посылом «Когда ты сдохнешь, мразь продажная?» А теперь внимание! – Мужчина пощелкал пальцами у кончика моего носа. – Главное правило участка: патрульные никогда не вмешиваются в расследования. Никогда-никогда-никогда! Распутывать дела – задача следователей, патруль – для быстрого реагирования и поддержания порядка на улицах, Каратели – для немедленного суда, стажеры – пустое место с бесплатной опцией «принеси-подай». Ты все уяснила?
– Да, сэр.
– Тогда проваливай с глаз моих, а то вид твоей кровоточащей руки вызывает у меня стойкое желание добить тебя поскорее! Волчонка вниз для оформления задержания и сдачи личных вещей… Чего застыли? Работаем-работаем!
Все скоренько разбежались по своим делам. В участке вообще все двигались так, словно жили в состоянии внезапно грянувшего аврала, и только капитан Балбери позволял себе такую роскошь, как неспешные прогулки от кабинета до кафетерия, но и он обретал невероятную прыткость, едва порог участка пересекал кто-то из начальства.