Печать Сумрака
Шрифт:
Глава 2
Юрий. Темный
Молодые сотрудники часто сравнивают работу в Дозоре со службой в полиции или армии. Те, кто постарше, их не разубеждают. Молодежи свойственно идеализировать свою работу. Ощущать собственную значимость, преодолевать мнимые тяготы. Незачем их разуверять.
На деле порядки в Дозорах куда либеральнее, чем в силовых структурах. Особенно в нашем. Светлым хотя бы приходится дежурить по ночам, наше время – день. Разумеется, аврал может случиться в любое время суток. Но, как правило, на ночь в офисе остаются только дежурные. У остальных весьма свободный график, непыльная офисная работа, ленивое патрулирование
Так что борьба за место в Дневном Дозоре кипит и днем, и ночью. Хорошие деньги, статус, власть не только над людьми, но и над Иными. И никаких тягот. Во всяком случае, по армейским меркам.
Я сделал глоток и поставил полупустую чашку на подоконник. Несмотря на небольшой плюс, кофе остыл слишком быстро. Распахнув оконную створку, я облокотился на перила остекленного балкона и некоторое время наблюдал за кружившим над мэрией вороньем. До выборов оставалось меньше недели, а то, что градоначальника не переизберут, известно уже сейчас. Не переизберут, да еще и возбудят уголовное дело за нецелевые расходы. Но это произойдет только через год и с вероятностью в шестьдесят четыре процента. У мэра неплохие шансы.
Я поправил воротник белой теннисной футболки; все-таки не по погоде одежда. Магическая аура защищала от переохлаждения, с такой можно гулять и в тридцатиградусный мороз. Однако организм не верил, что ему ничего не грозит, и сигнализировал о возможном обморожении легким ознобом. Я подхватил чашку, вернулся в квартиру и захлопнул дверь. Выплеснул остывший кофе в раковину, вновь включил чайник. Аура понемногу тянула силы, и я развеял магическую защиту. Хотя куда мне теперь тратить энергию? Только на мелкие бытовые радости вольного мага.
Кофе был хорош. Настоящий зерновой кофе, привезенный из Бразилии. Я сел в кресло, рассеянно пощелкал пультом и оставил на экране красных человечков, отчаянно пытавшихся запихнуть черно-белый мяч в ворота синих. За последнюю сотню лет интересы человечества ничуть не изменились. С другой стороны, так ли это плохо? Вот сидит в кресле Темный маг. Пьет кофе, перечитывает книги, написанные пару веков назад, смотрит спортивные телеканалы и передачи о природе. Чем он лучше? Тем, что помимо бессмысленного времяпрепровождения мог бы вершить людские судьбы? Так ведь и простые люди могут немало.
Меня часто называют трудоголиком, что не совсем верно. Просто я никогда не бежал от работы, а пост главы Дозора заставлял уделять службе много времени. И все же Иные, целиком посвятившие себя работе, всегда казались мне существами нездоровыми. Я мог понять людей, стремящихся обеспечить семью или достигнуть вершин. В конце концов, жизнь коротка, и желание успеть как можно больше естественно. Но Иные не связаны рамками времени, и проблем с материальными благами у них нет. Остается труд ради труда – старая коммунистическая сказка. Сказка для людей. Иной, посвятивший профессиональной деятельности сотни лет, прекрасно понимает, что труд не превратит тебя в сверхчеловека, не откроет дверь в дивный новый мир. И даже люди, на которых ты повлиял и для которых стал примером, состарятся и умрут точно так же, как миллионы других людей, вовсе не знавших о твоем существовании. Время убивает энтузиазм. Остаются только холодное умение ставить цели и воля, необходимая, чтобы к ним идти.
Но иногда обстоятельства оказываются сильнее тебя.
Не сказать, что отставка стала для меня шоком. Мне приходилось терпеть и не такие удары судьбы. Да и по коллективу, который норовит вонзить нож в спину, я не скучал. Однако ощущение дискомфорта не покидало всю неделю, что раздражало даже больше, чем сам дискомфорт. Мелькнула мысль взять отпуск. Побывать в странах, где еще не бывал. Пообщаться со старыми приятелями. Сплавиться по какой-нибудь горной речке. Будь ситуация иной, я бы, наверное, так и поступил. Простые человеческие рецепты иногда прекрасно работают и для умудренных жизнью магов.
Будь ситуация иной…
Поражение было сокрушительным. Таких ударов я не пропускал давно. Белое пламя Алии, каркающий смех монстра, схлопнувшаяся воронка портала, мертвая ведьма на моих руках… Каков был шанс, что все сложится именно так? Один из тысячи? Один из миллиона? Кто мог предвидеть, что за секунду до coup de grace на поле боя появится Алия? Что Леночка, ни разу не нарушившая прямого приказа, поставит на карту свою жизнь, лишь бы добраться до Светлой волшебницы из моего прошлого. Что едва стоящий на ногах монстр, вместо того чтобы просто сбежать, нанесет последний удар. Не по мне – я сумел бы его парировать, – по ведьме. Я сделал все, что мог. Я учел все, что можно учесть. Этого оказалось недостаточно.
Шеф, прилетевший в пять утра, прямо из аэропорта примчался в офис. Он так и не придумал, какую линию поведения выбрать. Выслушал мой рассказ, велел написать докладную. Смерть Леночки его ничуть не расстроила – ведьма принадлежала к моему лагерю, и он это прекрасно понимал. Повторный побег Веденеевой тоже мало что изменил. Рассказ же о монстре и вовсе поставил в тупик. Я не вдавался в детали, но и общее описание обескураживало. Шеф не представлял, с чем мы столкнулись и как решить возникшую проблему. Ситуация подвисла на три дня. Шеф консультировался с Москвой. Москва решала, как извлечь побольше дивидендов из ситуации.
Отставка стала сюрпризом для всего офиса. Пусть я не пользовался всеобщей любовью, но даже недоброжелатели считали меня константой в составе Дневного Дозора и куда охотнее поверили бы в отставку шефа. Видимо, кто-то, шеф или Завулон, решил воспользоваться моментом.
Официально меня обвинили в превышении должностных полномочий, нецелевом использовании ресурсов, халатности и еще десятке смертных грехов. При оглашении обвинений шеф выглядел довольно сумрачно. У меня сложилось впечатление, что либо решение не его, либо он действует без одобрения Завулона на свой страх и риск. Как бы то ни было, с меня сняли все официальные полномочия, исключили из списка лиц, имеющих право на посещение Дневного Дозора, и лишили доступа к документам внутреннего пользования.
Когда я уходил, в офисе царило гробовое молчание. Ни слов сочувствия от друзей, ни ликования в стане врагов. Иногда тишина красноречивее любых слов…
Вздохнув, я вернул на полку книгу, смахнул пылинку с роскошного золотого переплета. Заметки афонского монаха, написанные на греческом и до сих пор не переведенные даже на английский, оказались неподходящим чтивом.
Я допил вторую чашку кофе и вдруг почувствовал легкие вибрации Силы. Охранная система информировала, что в дом вошел Иной. Несколько секунд я вслушивался в затухающие колебания, затем нехотя поднялся и подошел к двери. Принимать гостя не хотелось, но человек разумный тем и отличается от человека дикого, что умеет подавлять свои желания.