Печать тернового венца
Шрифт:
– И не найду, – буркнула Элька, пытаясь протиснуться между отцом и матерью.
– Зато мы тебе нашли, – возразил герр Шрепп. – Чем тебе не нравится Тобиас? Да, он не Брэд Питт, однако у него покладистый характер, солидная работа и более чем приличный заработок. А когда он займет место директора филиала...
Элька достаточно грубо оттолкнула матушку и вылетела в коридор.
– Что ты себе позволяешь, Элька! – взревел отец.
– Это что вы себе позволяете? – бросила на ходу Элька. – Да, вы правы, мне – пятый
– Тоби наверняка проявит такт и нежность, – уже всхлипывала фрау Шрепп, – он не будет тебя торопить. Однако предоставь ему шанс!
– Шанс затащить меня в постель и заняться правильным, с точки зрения жителей этой деревни, сексом? – спросила злобно Элька. – Никакие Тоби мне и даром не нужны!
Оставив остолбеневших родителей в коридоре, Элька сбежала по лестнице на первый этаж. Профессоров уже и след простыл – они отправились на торфяные разработки и, к счастью, не стали свидетелями разыгравшейся сцены.
Во дворе она налетела на Тобиаса. Банкир, протягивая ей роскошный букет белых роз, пролепетал:
– Элька, я хочу, чтобы вы знали, что мои чувства к вам...
– Уверена, что мне лучше не знать, – процедила, отскакивая от Тобиаса, комиссарша и ринулась к своему автомобилю. Внезапно она обернулась и спросила у опешившего жениха:
– Ваша сестра учится в Гамбурге? У вас имеется номер ее телефона?
Получив у Тоби номер мобильного Габи, Элька уселась за руль и резко захлопнула дверцу прямо перед носом Тобиаса, совавшего ей цветы.
– Элька, прошу, извините мою неуклюжесть, я не хотел вас обидеть...
Комиссарша, опустив немного стекло, сказала:
– Дело не в вас, а во мне. А цветочки, чтобы не пропали, отнесите на могилу тетушки Иоганны.
Заметив в зеркало заднего вида появившихся во дворе родителей, Элька Шрепп надавила педаль газа и, игнорируя их крики и жесты, отправилась в обратный путь – в Гамбург.
Судьба торфяной мумии не особенно волновала Эльку, однако когда три дня спустя ей позвонил профессор Кеплерс и предложил зайти к его приятелю Вернеру Клостермайеру, комиссарша так и поступила.
В университет она выбралась под вечер. Вообще-то с гораздо большей охотой Элька встретилась бы с Габи: она пыталась дозвониться до нее, но девушка не брала трубку. Комиссарша Шрепп несколько приуныла и подумала, не проявила ли она на похоронах тетушки Иоганны слишком много инициативы – это могло отпугнуть Габи.
Профессор Клостермайер встретил Эльку в большом холле.
– Госпожа комиссар, чрезвычайно рад видеть вас! – поприветствовал он ее. – Благодаря вашим изысканиям в моих руках оказался уникальный экспонат для музея!
– Ах, неужели? – спросила Элька. Габи занимала ее гораздо больше, чем торфяная мумия.
Они прошествовали в подвал, где располагалось просторное помещение без окон, похожее на прозекторскую. Заметив недоумевающий взгляд комиссарши, профессор Клостермайер пояснил:
– Здесь происходят вскрытия. Но не пугайтесь, моими пациентами являются торфяные мумии, я уже начал изучение нашей находки.
Элька услышала громкий голос Ульриха Кеплерса, а через мгновение коротышка-ученый и сам появился из соседнего помещения. Энергично пожав руку Эльке, он заявил:
– Ну вот и все в сборе! Можем приступать!
Посередине подвального помещения располагался металлический стол, на котором лежала торфяная мумия. Помощники профессора Клостермайера осторожно извлекли ее из земли, не повредив. Элька обратила внимание, что тело застыло в странной позе – создавалось впечатление, будто человек, нашедший смерть в болотах, спал.
– Вам удалось установить, что послужило причиной смерти? – спросила Элька.
Профессор Клостермайер потер руки.
– О, обо всем по порядку! Сначала взгляните на это!
Он продемонстрировал ей поднос, на котором лежало несколько желтых и черных дисков. Присмотревшись, Элька поняла: перед нею старинные монеты. Желтый металл был золотом, а черный – окислившимся серебром.
– Они обнаружили в мешочке, привязанном к поясу нашего... ммм... друга, – сказал Вернер Клостермайер, глядя на мумию. – Кстати, мы с Ульрихом решили дать ему имя. Назовем его Антоном.
Антон так Антон, Элька не имела ничего против. Она взяла одну из монет в руки. Профессор Кеплерс поморщился и предупредил:
– Элька, необходимо надеть перчатки!
Комиссарше пришлось подчиниться требованию эксперта. Затем она снова начала рассматривать монету, на которой заметила рельефные изображения и надписи.
– Язык старофранцузский, – констатировал Клостермайер, – монеты одной эпохи: конца тринадцатого – начала четырнадцатого веков, периода правления Филиппа IV.
В истории Элька никогда не была сильна. Она помнила, как в школе ей пришлось мучиться, зубря даты и имена. Упор делался на национал-социализме и том колоссальном вреде, который принесли двенадцать лет гитлеровской диктатуры Германии, Европе и всему миру.
– Филипп правил Францией с 1285 по 1314 год. Поэтому мы можем определить с достаточной долей уверенности время смерти Антона: первые полтора десятилетия четырнадцатого века, – пояснил профессор Кеплерс.
– С таким я еще не сталкивался, обычно все мумии гораздо более древние. Вообще-то действует закон: чем древнее, тем ценнее, но в нашем случае все наоборот! – Клостермайер помолчал. Подумав, он добавил: – Данных радиоуглеродного анализа придется подождать, но, вероятнее всего, они подтвердят уже известные нам факты. Да и остатки одежды Антона указывают на то, что он жил во времена позднего Средневековья.