Печать тернового венца
Шрифт:
– Помогите, она убивает меня!
На его зов в кабинет влетела секретарша. Элька, приступ ярости у которой уже улетучился, отпустила Брютнера. Тот, кашляя, нагнулся за очками и, криво водрузив их на свой длинный нос, прошипел:
– Шрепп, вы окончательно обезумели! Слава богу, что имеются свидетели! С этой секунды вы отстраняетесь от работы. Все дела сдадите комиссару Хайкеру-Мору. Уверяю вас, ваша выходка будет иметь далеко идущие последствия!
Элька, сожалея о том, что на несколько секунд
Поправив галстук, Брютнер произнес:
– Можете быть свободны, Шрепп! Я окончательно убедился в том, что вы – сумасшедшая. Да, да, вы – чрезвычайно опасная личность!
Уже стоя на пороге кабинета, Элька услышала гадкий смешок Карстена Брютнера и его ехидное замечание:
– Шрепп, может, вам наконец-то попробовать с мужчинами? Тогда, глядишь, и не будете такой фрустрированной и агрессивной!
Втянув голову в плечи, Элька сжала кулаки и, закрыв глаза, медленно досчитала до десяти. Критический момент миновал, и желание оторвать Брютнеру голову, не думая о последствиях, прошло.
В течение следующих пятнадцати минут она сдала не скрывающему улыбки комиссару Хайкеру-Мору текущие дела, попрощалась с потерявшим дар речи Йоханом и покинула здание полицайпрезидиума. Но вместо того чтобы отправиться домой, Элька порулила в криминалистическую лабораторию, где работал профессор Кеплерс. Ее встретили как старую подругу. Один из экспертов с сожалением сказал:
– Только что звонил Брютнер, распорядился ни за что не контактировать с тобой и пригрозил каждому, кто нарушит его распоряжение, увольнением. Неужели он отстранил тебя от работы за то, что ты на него напала?
– Правда, – ответила Элька.
Эксперт хлопнул ее по плечу и выдохнул:
– Тебе надо было его пристрелить, наша лаборатория в полном составе была бы на твоей стороне и пришла бы к выводу, что он покончил жизнь самоубийством.
– Что за времена настали! – вступил в разговор другой криминалист. – Ты наверняка хочешь получить последние сведения относительно смерти Ульриха?
Элька помолчала. Она сама была виновата в том, что директор отстранил ее от работы. Она не сможет вести официальное расследование, однако никто не запретит ей заниматься этим в свободное время – благо, что теперь его у бывшей комиссарши было в избытке.
– Имеется что-нибудь новенькое? – спросила наконец Элька.
– У профессора Клостермайера на затылке – большая гематома, – ответил эксперт. – Вероятнее всего, кто-то ударил его по голове. Брютнер спрашивал меня, могло ли получиться так, что профессор заработал гематому при падении, и мне пришлось признать это возможным. А вот что касается Ульриха...
Эксперт поманил за собой Эльку. Она подошла вслед за ним к столу, и мужчина протянул ей прозрачный лист, покрытый странным узором.
– Что это? – спросила Элька.
Эксперт объяснил:
– Отпечаток, обнаруженный на стуле, который лежал под телом Ульриха. Тот, кто инсценировал самоубийство, был вынужден взгромоздиться на стул и таким образом оставил следы.
– Для Ульриха слишком большой, – заявила комиссарша, не раздумывая, – у него был тридцать шестой размер обуви, а это...
– Сорок второй, – пояснил эксперт. – Скорее всего, мужской. Хотя не могу исключить, что он принадлежит и крупной женщине. Отпечаток более чем странный!
Элька вопросительно взглянула на эксперта, и тот пояснил:
– Рисунок подошвы уникальный. И, кстати, он не имеет отношения к обуви профессора Клостермайера, которая была на нем в момент смерти. Правда, у историка тоже сорок второй размер, так что придется признать вероятность того, что, совершив убийство Ульриха, он выбросил ботинки куда-нибудь в канал или мусорный бак, а затем переобулся.
Комиссарша присмотрелась к узору. Эксперт указал в середину отпечатка:
– Здесь изображено нечто, похожее на летящую звезду...
– Комета! – воскликнула Элька, вздрогнув от волнения. Она вспомнила отпечаток, обнаруженный на шее торфяной мумии.
– Ты права, – кивнул эксперт, – звезда, за которой тянется длинный шлейф, и есть комета. И еще здесь надпись! Она превосходно отпечаталась на искусственной коже, из которой изготовлено сиденье стула. Самое удивительное, что это латынь. Я проверил – никто из известных фабрикантов обуви ни в Германии, ни за границей не производит ничего подобного. Вероятнее всего, обувь изготовлена по специальному заказу...
– Так что же это за надпись? – в нетерпении перебила комиссарша.
– Библейская цитата, полукругом расположенная над стилизованным изображением мчащейся по небу кометы, – ответил криминалист. – Fiat voluntas tua.
Элька на мгновение замерла. То же изречение, что было на перстне человека, пытавшегося убить Антона семьсот лет назад. Что за наваждение!
– И знаешь, как она переводится? – спросил эксперт. – Я в латыни не особо силен, поэтому посмотрел в Интернете, и он мне выдал...
– «Да будет воля твоя», – выпалила Элька.
Эксперт ошеломленно взглянул на нее:
– Так и есть, «да будет воля твоя». Слова, произнесенные, согласно Евангелию от Матфея, Христом во время Нагорной проповеди.
Вот что означала странная фраза, которую прислал по факсу Ульрих в то время, когда убийца уже находился у него в квартире, – Кеплерс пытался сообщить ей, кто явился по его душу. Тот человек носил туфли сорок второго размера, подошвы которых украшены непонятным гербом и латинским изречением.