Печать волка

Федорченко Юлия

Грабитель подмигнул дружку и сообщил, не переставая ухмыляться:

— Все, что у тебя при себе. — И, видя, что Летиция не торопится вытаскивать кошелек, прикрикнул: — А не то хуже будет!

— Что может быть хуже двух идиотов, прицепившихся к беззащитной девушке? — со вздохом произнес кто — то. Летиция вздрогнула. Со вчера она успела позабыть о его существовании. Ланн вышел на свет, рассекая туман, остановился в нескольких шагах от разбойников и их невинной жертвы. — Может, вам еще по шлюхе привести?

— Было бы неплохо, — сказал «пострадавший», ничуть не смутившись. — Одна у нас уже есть.

— Это моя, — невозмутимо отозвался Ланн, и, перехватив испепеляющий взгляд Летиции, с трудом сдержал улыбку. — Моя… госпожа. — Он небрежно взял в руку меч, воткнул острием в щель между камнями и оперся на него. — Вы точно хотите взять ее деньги? Или лучше предложите нам свои?

Грабитель вынул из — за пазухи кинжал и бросился в атаку, но клинок описал сияющую дугу и остановил его на полпути, оцарапав бок. Второй разбойник попятился и шагнул в тень, так и не подключившись к беседе.

— Нет, — посоветовал Ланн, когда неудачливый грабитель дернулся в сторону. — Мне велели по возможности избегать насилия… — Клинок медленно чиркнул по шее мужчины, оставляя за собой неглубокий кровавый след. Разбойник тяжело сглотнул. — Но иногда оно так привлекает.

Госпожа ди Рейз громко и сердито затопала сапогами, удаляясь от места происшествия, и Ланну пришлось прервать забаву и последовать за ней. Чего доброго, опять ввяжется в какую — то историю. Он быстро поравнялся с Летицией. Судя по ее лицу, госпожу не впечатлило ни его остроумие, ни искусство владения мечом. Летиция была мрачной, как грозовая туча.

— Гнусная работенка, — бросил Ланн, шагая рядом с госпожой.

— Защищать девушку? — спросила Летиция, пребывая в полной уверенности, что наемник имел в виду совсем другое.

— И это тоже, — согласился Ланн.

Летиция стиснула зубы, но сочла ниже своего достоинства затевать спор. Как она могла подумать, что Ланн принадлежит к айлям? Они честные, благородные, уступчивые, у них культ дамы сердца, в конце концов! В действительности никому не нужен простофиля, вздыхающий под окном, но ведь это же красиво, об этом слагают песни! Неважно. Вот ведь увязался за ней, дурак, спокойно по улице не пройдешь, все оглядываются.

Госпожа ди Рейз преодолела негодование только на подходе к каменной лестнице.

— Зачем отец тебя нанял? — строго спросила она.

— Мне нравятся настойчивые девушки, — отозвался Ланн, — особенно те, которые раз за разом задают одни и те же вопросы.

— А что мне остается делать, если все уходят от ответа? — вспылила Летиция.

— От меня ты его точно не получишь. — Ланн поразмыслил и предложил ей руку.

Тишину разрезал громкий шлепок. Девушка в ярости ударила его по ладони, подобрала юбки и стала подниматься самостоятельно. Ланн закатил глаза, мысленно отметив падение нравов среди молодежи, и заторопился следом.

— Старого папочку не жалко?

— Нотации читать вздумал? — не осталась в долгу Летиция.

— Шатаешься по ночам где ни попадя. — Ланн подавил зевок. — Мало ли что могло с тобой случиться.

— У нас в Сильдер Роке все умирают от старости.

— И счастливыми? — съязвил наемник.

Как правило, обратная дорога кажется короче, но лестница насчитывала не менее пяти сотен ступеней, и Летиция, сердито взбиравшаяся наверх, вскоре прерывисто задышала. Ланн шел позади, держась от нее на почтительном расстоянии. А то чего доброго, нажалуется папочке, что приставать начал. От такой можно ожидать любой подлости.

Полнеющий мешочек луны освещал им путь. Девушка остановилась, села на ступеньку, поросшую мхом, подперла кулачками голову. Ланн встретился с ней взглядом. Камни на серьгах наемника слабо мерцали в полумраке, и его глаза, серые при свете дня, теперь тоже казались голубыми. Ланн стоял на три ступеньки ниже и смотрел на нее.

— Откуда ты приехал? — спросила она.

— Издалека.

— Там много таких, как ты?

— Каких?

Летиция на секунду замялась.

— С побрякушками в ушах.

— Не очень, — сказал наемник.

— А айли есть?

Ланн закатил глаза.

— Сдались тебе эти айли.

— А все — таки? — упорствовала Летиция.

— Нет.

— А ты их видел?

— Было дело, — неохотно сознался он.

— И что?

— Твой папаша заждался. Вставай и пошли.

Летиция скорчила недовольную гримасу, но послушно поднялась и стала взбираться по ступенькам. Ее не очень интересовал ответ на поставленный вопрос, просто хотелось слышать чей — то голос — не обязательно Ланна. На луну наползло облако, и вокруг стало совсем темно и мрачно, ветер безмятежно свистел в ушах, пригибая траву, где — то в городе переругивались собаки. Животные. Звери. Она не боялась темноты — раньше не боялась.

— Мнительные сопляки, — с презрением сказал Ланн, и Летиция не сразу поняла, что он соизволил ей ответить. — Те, кто постарше — лучше. Время сбивает с них спесь.

— Тебе самому — то сколько?

— Двадцать семь.

— А порой ведешь себя, как напыщенный старик.

Летиция замедлила шаг, оглянулась через плечо. Ланн не отреагировал на колкость, смотря себе под ноги. Последние пятьдесят ступеней они преодолели молча, думая каждый о своем, а у ворот поместья их встретил сам Натан ди Рейз, сходящий с ума от тревоги.

Летиция взглянула отцу в лицо и ощутила острый укол совести. Он и раньше беспокоился, когда она устраивала вылазки в город, но никогда — настолько сильно. Строптивую дочь захлестнуло раскаяние. Оно длилось недолго.

Когда Летиция рассказала подруге о гадании, умолчав о тревожном сне, Вилл только пожала плечами.

— Не бери в голову, — посоветовала она. Камеристка расчесывала Летиции волосы перед сном, орудуя витиеватым костяным гребнем. — Может, позавидовала тебе.

— Старая цыганка? — изумилась госпожа ди Рейз. — Она сама меня за руку тянула.