Печать ворона
Шрифт:
— Бабуль.
— Чего? — она повернулась. Ее глаза были удивительно живые, несмотря на многочисленные морщинки вокруг них, а руки, сжимавшие нож, покрывали синие бугры вен. А на старых фотографиях она была такой красивой…
— Слушай, — Иван не знал, как начать и замялся.
— Что случилось? Деньги нужны? — Каждый раз, когда он приезжал, бабушка дарила ему пятьдесят рублей. Большие деньги. Когда он был маленьким, деньги отдавал маме. Теперь, конечно, они бы пригодились, но Иван отнекивался и не хотел брать, пока бабушка насильно не засунула ему за пазуху: «Ты молодой, тебе нужно!»
— Бабуля, Дима вот сказал
— Дима сказал? — переспросила она.
— Да, — Иван, наконец, решился. — Почему мы ходили к колдунье? Дима сказал, что я проклят. Поэтому?
Бабушка положила нож. Потом молча помыла руки.
— Пойдем, Ваня, — сказала, как вздохнула, она.
Он прошел за ней в комнату. Бабушка села на стул и подперла щеку ладо-нью. Посмотрела на Ивана. За эти минуты лицо ее стало таким скорбным, Иван даже испугался, что бабушке станет плохо от его расспросов. У нее же больное сердце…
— Значит, знаешь…
— Вот именно, что я ничего не знаю! А это ведь меня касается, — сказал Иван. — Бабуля, рассказывай!
— Я и сама почти забыла… И хотела, чтоб ты забыл. Мама писала, что ты хорошо учишься, училище скоро закончишь. В армию пойдешь. Зачем тебе знать? Не нужно тебе это! Ты молодой еще, Ванюша, живи спокойно, не думай ни о чем! — бабушка старательно переводила разговор в другое русло, но у нее плохо получалось.
— Бабуля, зачем ты водила меня к ведьме? — упрямо повторил Иван.
— Из-за печати, — еле слышно сказала она.
— Какой печати? — не понял Иван.
— У тебя на груди.
Иван невольно опустил голову. Он мог видеть черный след даже сквозь одежду.
— Значит, тот старик на болотах проклял меня? — спросил он.
— Тот, кто поставил печать, проклял тебя. Но… от этого не умирают, не бойся, Ваня! Проклятье можно снять, — сказала бабушка. Она говорила жалобно, как будто это она виновата во всем. — Просто не время еще.
— Колдунья так сказала?
— Да, Ванюша, она так сказала. И еще сказала, что ты должен забыть то, что случилось, и жить, как все люди. Вот и не вспоминай.
— Я не могу забыть, — сказал Иван. Бабушка вздрогнула.
— Я свечки ставила, молилась, так что все будет хорошо. И не думай об этом, Ваня! — она посмотрела на внука почти умоляюще. Иван оторопел: никогда еще на него так не смотрели. Тем более родная бабушка. И он не мог заставить ее говорить.
— Ладно, извини, бабуля, — Иван нагнулся и поцеловал бабушку в щеку. В последнее время он делал это все реже и реже. Взрослел и стеснялся.
— Расти хорошим человеком, — сказала бабушка, вытирая слезы. — Мама у тебя одна. Береги ее.
Потом он жалел, что не довел разговор до конца. Но тогда он не мог этого сделать.
На следующий день после разговора Иван поехал в Брест и взял билет на послезавтра. Решил все-таки не уезжать сразу, а то как-то нехорошо получилось бы. Как будто он на нее обиделся. А Иван не обижался, он любил бабушку. Так же, как маму.
Поезд немного опоздал, прибыв на Витебский в двенадцатом часу. Иван с трудом поднял сумку, нагруженную бабушкиными вареньями, и вышел на перрон. Может, зря он уехал? Что делать оставшееся лето? Трамвай подошел сразу, Иван залез и устроился у окна, рассматривая город. Что делать? Для начала позвонить Кириллу, или Димке или еще кому-нибудь,
Матери дома не было — наверно, на смене, а дядя Миша ходил по квартире с пластырем на переносице. Сам нос был раздутым и красным.
— Приехал уже? — удивился он. — Быстро ты. Ну, как там бабушка?
— Нормально, — ответил Иван. — А что у вас с носом?
— Пустяки, — ответил дядя Миша, — что б ты понимал в семейной жизни!
Матери о разговоре с бабушкой он не сказал. Зачем зря нервировать? Всю дорогу в Питер Иван думал об этом. Если его прокляли, то почему он чувствует себя нормально, не болеет, ничего с ним не случается? Ну разве аппендицит был — так он у каждого второго бывает. Вот только вороны, следящие за ним. Иван часто замечал их на крышах домов или видел парящими в небе. Нет, не простых городских ворон, а огромных черных головастых птиц, невольно внушавших подсознательный страх. Иван вспоминал случай на Лиговке и спрашивал себя: почему проклятье? А может, дар! Они оберегают его и… разве это плохо? Может, бабушка права, и надо просто жить, не задумываясь об этом? Но черный знак на груди напоминал о странной и необъяснимой связи с воронами, вызывая смутное чувство долга. Если они охраняют, как отплатить за спасение и защиту? Что им нужно?
Последний учебный год выдался трудным. Дни проходили за днями, Иван ходил в училище, после уроков гулял с друзьями по Невскому, кадрил встречных девчонок. А в плохую погоду сидел дома и читал. Длинными зимними вечерами, когда не хочется даже смотреть на улицу из-за грязи и слякоти, а на душе так же сыро и сумрачно, Иван не вспоминал о воронах и вообще не видел их в городе.
На Новый год мама разрешила Ивану выпить шампанского, и он еле сдержал ироничную улыбку. Знала бы она! Но лучше пусть не знает… Бывало, он пил с ребятами, но, едва ударяло в голову, тут же прекращал. Не любил он этого со-стояния…
Мама пожелала удачи и счастья в будущем году, но добрые слова лишь рас-строили Ивана. Какое счастье и удача, когда все предопределено и расписано? Закончит училище — в армию, вернется из армии — на завод. Что он может изме-нить в круге, которым прошли и будут идти миллионы? И самым горячим желанием было узнать, чего искать и к чему стремиться; как найти себя и понять, как быть счастливым…
Зима пролетела. Наступившая весна радовала яркими солнечными днями и своим, особенным воздухом. Весной и дышалось, и думалось по-иному. Иван смотрел на обнажившийся после снега город и думал, что если бы мог сжимать время, то сжал бы на ближайшие пару лет, чтобы они пролетели быстро и незаметно, а потом перед ним будет вся жизнь, и он насладился бы ею, как этой весной…
Но впереди маячил дипломный проект. С превеликим трудом Иван оторвался от весенних улиц и добросовестно засел штудировать сопромат. За день до экзамена позвонил Кир, предлагая смотаться на концерт в рок-клуб, но Иван послал его по-дальше. Не то, чтобы он любил учиться, просто по своей природе Иван всегда до-водил все до логического конца, и если что-то делал, то делал хорошо. А, зная, что мать следит за его успехами и переживает, если у него бывают тройки, Иван старался учиться как минимум на «четыре». Зубрилой становиться не хотел, зато экзамен мобилизовал и помогал отвлечься от мыслей об армии.