Педагогическая непоэма. Есть ли будущее у уроков литературы в школе?
Шрифт:
«Я была потрясена, что смерть наступила так внезапно и в молодом возрасте, что без мамы остались двое несовершеннолетних детей, неспособных постоять за себя и жить самостоятельно.
Смерть близких оставляет неизгладимый след, незаживающую рану в душе человека. И, увидев состояние друга, поняв его боль, испытав столь сильнее переживание, я осознала, что надо беречь своих близких, заботиться о них, всячески им помогать, и еще: не бояться им говорить каждый день, что любим их. Может случиться так, что вы уже никогда не сможете им вообще что-либо сказать, быть услышанными».
И смерть матери. Одно из самых сильных сочинений,
«Мне было нужно время, чтобы подумать, провалиться в свои воспоминания и понять, что у меня нет больше самого дорогого в жизни. После похорон она часто снилась мне, звала меня с собой, потом отпустила меня. Мне очень долго было страшно, не знаю, чего я боялась, мне кажется всего: темноты, зеркал, теней, слов, звонков, крика, шороха…»
Через две недели подошел ко мне десятиклассник: «Я не буду у вас на следующем уроке: у меня похороны. Умер шестнадцатилетний друг, и после этого повесилась его подруга». Никто не написал о разломах в семье, хотя это одна из главных болей в их жизни. Нет, их жизнь не идиллия. И тем не менее.
Лишь два сочинения, в которых чувствовалось дыхание истории. В одном рассказывалось об участии в работе поискового отряда, который занимался раскопкой и перезахоронением бойцов, погибших во время войны. В другом – о лете этого года, проведенном в одном из регионов Поволжья, и о двух смертях: друга, которого на мотоцикле сбил автомобиль, и еще об одном друге.
«Мне было интересно с ним проводить свое свободное время. Он был интересным собеседником. Он умер из-за того, что горели торфяники, а он был астматиком. Ингалятор закончился, а в аптеку их должны были привезти на следующий день. Ему исполнилось только восемнадцать лет.
Две разные смерти, но обе не должны были произойти. Молодые должны жить, любить, радоваться жизни, а не умирать. Так не должно быть».
Совсем-совсем недавно – первая в их жизни общенациональная трагедия. Страшные пожары, погибшие в огне люди, сгоревшие деревни, тысячи людей безо всего: крова, вещей, одежды, документов, гибель сотен тысяч гектаров леса, живых обитателей этих лесов, люди, потеря трети урожая. Около 60 тысяч только в Москве погибших от жары. Но если бы историки будущего прочитали сочинения моих хороших, симпатичных, интересных десятиклассников, они обо всем этом так и не узнали.
«А что, – сказал мне один из этих десятиклассников, – я хорошо перенес эту жару». На смену господства обезличивающего «мы» приходит вчера еще третируемое как нечто эгоистическое, мелкобуржуазное, враждебное, чужое – «я», сплошь и рядом ныне выключенное из «мы».
Позволю себе процитировать свою статью, напечатанную 43 года назад в журнале «Юность»:
«Есть у Новеллы Матвеевой стихотворение о пожарном, которому “хотелось ночью красно-розовой кого-нибудь из пламени спасти”. Броситься в огонь пожарному этому так и не довелось: “В том краю как раз пожаров не было, там жил предусмотрительный народ”. Так и не сбылись мечты о подвиге.
А между тем горело очень многое,
Но этого никто не замечал…
Почему я привел здесь эти строчки? Чтобы подчеркнуть очень важную для всех нас истину: не для того ли учим и воспитываем мы ребят в школе (и не только в школе), чтобы научить их видеть, когда горит дорогое
Но мог ли я тогда подумать, что доживу до того времени, когда даже реальный, видимый, обжигающий пожар, охвативший чуть ли не всю европейскую Россию, не станет личным потрясением? На мой взгляд, это все куда горше, чем возмутившие многих эксцессы, показанные в телесериале «Школа».
Но что, собственно, мы хотим от своих учеников, когда мы сами тоже хороши?
Первого сентября во всех классах всех школ Москвы прошел первый урок на тему «Великие победы российского народа». Вот выписка, сделанная из полученных московскими школами «методических рекомендаций по проведению первого урока 2010/2011 учебного года»:
«История России соткана из множества побед, побед духа российского народа, отражающих его единение и силу. Эти победы охватывают как различные эпохи, так и разные стороны жизни государства и общества. Это и Куликовская битва, и Ледовое побоище, это и борьба народного ополчения под руководством К. Минина и Д. Пожарского, это и Полтавская битва, и Бородинское сражение, это Сталинградская битва, защита Бреста, Ленинграда… Это победы россиян в борьбе за гражданские права и свободы: движение декабристов, отмена крепостного права, ХХ съезд КПСС. Это достижения российской науки и искусства. Это спортивные победы.
Россия имеет славную историю, и мы по праву можем гордиться нашей Родиной и говорить о себе как о народе-победителе!»
Не буду говорить о том для меня бесспорном, что основой любого воспитания является прежде всего воспитание на положительном, позитивном.
Не буду доказывать, что наша история и наша жизнь – это не только великие победы, но и горькие поражения. Да, Сталинград стал началом разгрома фашистской Германии. Но путь этот начался от Волги. Да, достижения российской науки, но и уничтожение генетики и утечка научных кадров. Да, победы в спорте, но и позор Ванкувера. Да, успехи искусства, но и торжество попсы и всего лишь 17% отечественных фильмов на отечественных экранах. И не говорить обо всем этом нельзя. Хотя бы потому, что иначе ученики не будут нам верить.
Не буду комментировать то, как слиты в один флакон борьба за гражданские права, декабристы, Александр II и XX съезд КПСС.
Не буду напоминать о необходимости такта и о том, что потому барабан и фанфары после горя и беды неуместны.
Скажу о самом главном. Вот к этому уроку во многих школах повесили стенды с портретами Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы (Кузьмы, а не К.) Минина и Дмитрия (Дмитрия, а не Д.) Пожарского, Суворова, Кутузова, Жукова. Неужели кто-нибудь поверит, что этот дежурный стенд может хоть как-то отозваться в умах, сердцах, душах наших школьников. А ведь главное именно то, как все, что мы делаем, отражается не в справках, отчетах, сводках, а в самих наших учениках.
С чего бы я, будь на то моя воля, начал первый урок Первого сентября именно 2010 года? «С чего начинается Родина?» Об этом сегодня во многом нужно думать заново. «С картинки в твоем букваре»? Как бы не так. С картинки на телеэкране, с рекламы прежде всего. Рекламы дорогих машин, роскошной мебели и удобных прокладок. Вот что входит в детское сознание с самого начала жизни.
А потому в школе надо говорить о самом главном. Сегодня Родина начинается прежде всего с отношения к нашей ныне освиняченной и опохабленной земле (а к чему все приводит, мы видели летом). Вот сетуют, что в местах отдыха нет контейнеров для мусора. А что, нельзя банки, бутылки, объедки положить в мешок той самой машины, на которой приехали? Или в тот рюкзак, с которым пришли? Я очень люблю шашлыки. Но страшно видеть, как шашлык становится врагом России, оставляя после себя свинство и незатушенный огонь.