Пекин и Великая Китайская стена

Грицак Елена Николаевна

Сильно растянутый в ширину прямоугольник представляют собой и входные ворота с колоннами на галерее, покрытой золотисто-желтой черепичной крышей. Изначально столбы покрывала блестящая штукатурка ярко-красного цвета, но потом ее заменила пестрая окраска, отдаленно напоминающая живопись Помпей. Изначально входные ворота служили парадным входом, поэтому в обычные дни запирались на замок, исполняя прямое назначение в дни буддийских праздников. Торжественный вид им придавала цветовая композиция – буйство красных и желтых красок, переливающихся различными оттенками.

Входные ворота монастыря Дунхуансы

Храм

небесных властителей в Дунхуансы

По сторонам главного входа находятся помещения для сторожей. Устроенные недалеко от них боковые входы открывают путь в передний двор, где стоят Барабанная и Колокольная башни, а также Храм небесных властителей, посвященный защитникам буддизма. По виду это здание похоже на входные ворота; его стены также опираются на мощное каменное основание, подняться на которое можно по широким лестницам. Не отступая от обычая, строители пользовались сочетанием знакомых цветов: красного, серого и золотисто-желтого. Несколько отличается по колориту Колокольная башня, где золото и потемневшая от времени деревянная обшивка верхнего этажа соседствует рядом с белыми полосами цоколя.

Скрытый от любопытных глаз главный двор Дунхуансы привлекает внимание своими миниатюрными храмами, и внешне и по значению похожими на христианские часовни. В целом аналогичные Барабанной и Колокольной башням, они отличаются наличием арочных входов с каждой стороны. Здесь строгость внешнего облика повторяется в интерьере, единственным украшением которого служат каменные таблички.

Просторное здание главного храма покрыто двойной крышей и окружено галереей на колоннах. Изображение субургана на коньке кровли относится к деталям, заимствованным из архитектуры Тибета. Буддийское культовое сооружение с этим названием произошло от индийской ступы (в переводе с санскр. «куча камней»). В ламаистских странах оно, подобно китайской пагоде, предназначалось для хранения останков лам и разного рода реликвий. Священная роль субургана определяла его вид и расположение: он всегда стоял на высоком основании и выглядел перевернутым колоколом, увенчанным острым шпилем.

Юго-западную и юго-восточную стороны главного храма Дунхуансы украшает пышная резьба капителей, оформленных, кроме того, человеческими масками. Балюстрада в этой части храма выполнена из мрамора. Внешний декор здания резко контрастирует с общим видом ансамбля, пленяющего торжественной простотой, изяществом линий и гармонией форм. То же самое можно отнести и к интерьерам, хотя расчлененные потолки, пестрая раскраска, обилие картин и скульптуры нисколько не противоречат китайским вкусам.

Недалеко от Северной стены Пекина до сих пор существует старый буддийский монастырь Юнхэгун, когда-то принадлежавший принцу Юнчжэну. Став императором в 1744 году, он превратил свою резиденцию в обитель, которая сегодня является единственным в столице местом, где собираются поклонники желтошапочного буддизма.

Галерея главного храма

Главный храм монастыря размещается в здании тибетского типа с залом, похожим на глубокий колодец. Ритуальная утварь, изображения и статуэтки будд, дымящиеся светильники, специфический аромат горящего масла, бритоголовые монахи в темно-красных одеждах, звуки гонга и барабанов создают присущую всем ламаистским храмам таинственную атмосферу. Необычная форма зала исходит от колоссальной статуи Будды Майтрейи. Высота изваяния, задрапированного кусками желтого шелка, сравнима с размерами 8-этажного дома. То, что она вырезана из цельного ствола сандала, стало причиной занесения скульптуры в Книгу рекордов Гиннесса. Согласно местному преданию, Будда грядущего Майтрейя появился в провинции Чжэцзян в рваном монашеском платье, с трудом передвигаясь из-за своей тучности и огромного мешка за плечами. Когда крестьяне спрашивали о его содержимом, хозяин отвечал: «Весь мир!». Представляясь вымышленным именем Ци Цы, монах бродил по пыльным дорогам, бесстрашно говоря правду, в которой

так нуждалось запуганное население империи. Он учил людей любить, подавал надежду на лучшие времена, указывал путь к спасению.

Интерьер главного храма

Старость, печаль и заботы о судьбе человечества сократили жизнь доброго проповедника: он умер на пороге буддийского храма, перед смертью успев выговорить свое настоящее имя – Майтрейя. Впоследствии его одухотворенный образ олицетворялся с добродетелью и безграничными возможностями. Символом стал даже огромный живот монаха, в котором якобы помещалась «широкая душа». В средневековом Китае каждая статуя Майтрейи дополнялась крупной надписью: «Будда велик и могуч», а в некоторых памятниках ему воздавали длинную хвалу: «Бездонны сокровища сердца Майтрейи, добродетели его достигли недосягаемых высот, он призван учить людей терпеть и не делать зла. Пережив тяжкие страдания за близких своих, испытав радость добра и блага, станет святым Буддой грядущего через восемь с половиной миллионов лет. Все люди тогда станут гигантами, с могучими богатырскими плечами, с железными, всесильными ногами и руками, со сверкающими глазами. И не сила будет руководить ими, а учение кумира их Будды».

Интерьер главного храма

Бронзовый живот Майтрейи во всех древних святилищах лоснится от тысяч рук, ежедневно касающихся его в надежде обрести если не богатство, то хотя бы достаток. Человеческими ладонями также отполированы скульптурные изображения бога, олицетворявшего плодовитость, которого китайцы представляли веселым старцем в окружении детей. Раньше рождение ребенка, правда лишь мужского пола, считалось счастьем. После того как численность населения Китая превысила 1 миллиард человек, отношение к составу и количеству семьи изменилось. Демографическая политика сегодняшних властей настолько строга, что женщина, решившаяся родить второго ребенка, автоматически теряет многие социальные блага, включая медицинскую страховку и право на бесплатное жилье.

В конце XVIII века буддийская архитектура Китая дополнилась грандиозным сооружением в городе Жэхэ, где был построен очередной императорский дворец. Включенный в комплекс монастырь строился для китайских лам и в основном состоял из зданий тибетского типа: толстые, слегка наклоненные наружу стены, общий белый тон в сочетании с черно-красной обводкой окон и карнизов. Главное здание монастыря и формами, и убранством повторяет дворец далай-ламы в Лхасе, называясь точно так же – Потала.

Ламаистский монастырь в Жэхэ

Фрагмент фасада пагоды Биюньсы

В архитектурных деталях храма Пулосы отразился восточный вариант стиля барокко. Возникшая благодаря причудам французского короля Людовика XIV, к тому времени эта художественная манера утратила популярность в Европе, но успела завоевать признание у китайских зодчих. Образцом ее своеобразного применения в Жэхэ послужила прежде всего золоченая крыша, выполненная из бронзы и увенчанная выгнутыми фигурами драконов.

Еще одним примером барокко выступает Монастырь зелено-голубых облаков (кит. Биюньсы). По традиции возведенный на склонах, он занимает небольшую ложбину между двумя самыми высокими холмами недалеко от Пекина. Связанные лестницами входные сооружения здесь располагаются террасами; крутой подъем завершается на вершине холма, где устроены 2 триумфальные арки. Подобно пагоде и главному храму, они выполнены из белого, украшенного резьбой мрамора. Основное здание монастыря огибают 3 галереи, причем верхняя служит смотровой площадкой, откуда открывается превосходный вид на долину.