Пекло 3
Шрифт:
Он говорил это тихо, но совершенно равнодушно, будто у Карин не могло быть чувств, только разум.
– Не надо, – шептала она, и ее слова в воспоминаниях впервые совпадали с тем, о чем она хотела сказать прямо сейчас.
– Надо, так что не заставляй меня применять силу, – равнодушно сказал Шеф, расстегивая штаны.
Ему было плевать на нее. Он по-настоящему видел в ней дырку, женщину, которой у него никогда не было, причем женщина подразумевала только эту самую дырку между ног и, быть может, еще измятую грудь.
Он даже по собственному члену проводил как-то равнодушно.
«Он не такой», – устало говорила себе Карин. Она знала, что он может быть внимательным партнером, что его руки с грубой кожей могут быть осторожными, что он может ласкать ее. Он делал это и не раз в машине, пока почти весь лагерь Демонов спал. Он изучал ее тело. Он следил за ее реакцией, иногда он прикусывал кожу, особенно почему-то над выступающими нижними ребрами. Он впивался губами в ее тело, почти оставляя следы. Он позволял ей прикасаться к себе, ничего не скрывал, ничего не боялся, шептал иногда о любви, а иногда просто о желании, но чаще его слова были странными обрывками, в которых Карин не искала смысла.
– Сегодня… моя… снова… еще… не дыши…
Сама Карин с ним тоже несла какую-то невнятную чушь, но про себя, все чаще повторяя одно лишь «люблю».
Из грязного, растоптанного состояния она упала на миг в совсем другое – тягучее и теплое, где заднее сидение машины слишком маленькое для двоих, и их тела не просто сливаются, они путаются телами, но он почему-то не обнимает ее, а грубо хватает, рыча, и вот они снова на полу в разрушенном уже бараке.
– Я больше не могу. Пожалуйста, – шепчет Карин.
– Что там мочь? – искренне возмутился Шеф. – Лежи и не дергайся. Не может она.
– Пожалуйста…
– Будешь ныть – я обратно майку запихаю, – предупредил Шеф.
Она его ненавидела. Всем сердцем ненавидела за вот такую равнодушную, похотливую жестокость и в то же время вспоминала клеймо на его собственной заднице, шрамы на бедрах и ягодицах. Она даже думать не хотела, что он сам пережил, оказавшись, как она сейчас, под здоровым, сильным, вонючим мужиком, только понимала, что с ним вот так никто не церемонился, но ее все равно выворачивало, когда он запихивал в нее пальцы.
– Кажется, ты просто выбрала самый толстый член, – хмыкнула Зена. – И вот это вот все ты решила отложить подальше ради своего парня? А потом предала его ради вот этого урода? Ты настоящая дура или тебе нравится? Нравится, когда тебя трахают, как бездушную дырку?
Она почему-то оказалась рядом. Она заглядывала Карин в глаза и надменно шептала.
– Ну да, тебе нравится, иначе ты бы не стонала от кайфа. Шлюха!
Карин действительно стонала, рыдала, проклинала, умоляла, ненавидела и любила. Это же был Оливер, не кто-то там, а Оливер Финрер, просто она тогда об этом не знала.
– А-а-а-а, – протянула Зена. – Ты веришь, что раз его преступление спасло тебе жизнь, то теперь ему все можно – трахать тебя, унижать. Только ему было на тебя плевать! Всегда плевать и ты это знаешь!
– Господи, хватит, – вырвалось у Карин вместе со стоном.
– Не поминай бога в логове Демонов, – с усмешкой ответил Шеф, наваливаясь на нее всем телом и трахая еще быстрее.
Зена торжествующе смеялась, потому что по лицу настоящей, живой Карин текли слезы. Они стекали по подбородку и капали вниз, несмотря на шлем, а руки дергались, словно пытались за что-то уцепиться.
– Какие люди ничтожные, – шептала Зена, уверенная, что этого хватит, чтобы сломить Карин.
Глава 13
Франк легко вел свою капсулу по самым верхним закрытым транспортным потокам даже без сигнальных огней. Два часа назад он покинул Земную Академию Наук, дав несколько новых распоряжений. Он намеревался просто вернуться домой, но в пути задумался и в полном мраке стал кружить над городом, над бесконечным городом, который теперь назывался Землей. Академический квартал. Квартал правления. Военный квартал, большей частью своей возвышающийся прямо над океаном. На высоких штырях, закрепленных где-то там глубоко на дне, стояли высотки с множеством огней, не каменные, а сплошь металлические, блестящие ярче бушующей меж сваями воды. Иногда бурная волна вырывалась и била по стене, словно язык пламени, облизывающий котелок. Этот удар в здании никто не почувствует и не заметит. Франк это даже проверял, распахивал все окна в собственной квартире и пытался слушать. Иногда ему казалось, что он слышит море, но отчетливого шума, гула, описанного предками-романтиками, он точно не слышал.
– Когда-то люди содрогались пред стихией, теперь стихия преклоняется перед человеком, – прошептал Франк, снижаясь.
«И кто от этого выиграл?» – спросил он мысленно и внезапно понял, что только вот сейчас уловил мысль или зачаток мысли, непременно нужной ему.
Резко развернув капсулу, он заставил ее нырнуть под металлический остров и влететь в то самое дикое пространство бушующих волн, но даже там он мог легко не слышать шума моря, запертого в узком пространстве человеческого упрямства.
Там было темно, но режим ночного видения позволял подчеркнуть каждую колонну, каждую балку, каждый штырь, каждую волну.
От воды Франк не пытался увернуться. Включив наружный звукоприемник, он почти оглох от того самого рева, о котором прежде только читал. Волны били по капсуле, сбивали ее с курса, но утопить никак не могли, да и если б утопили, Франку всего лишь нужно было включить подводный режим и продолжить путь, как рыба…
«Жаль, я не рыба», – подумал Франк и тут же рванул рычаги, резко взлетая в столбе света, пролетая между двух металлических высоток в самую высь. Пришедшая в его голову мысль оказалась внезапно поразительна и проста.
У него было море, в котором ему нужна была рыба, чтобы найти другую рыбу, и ведь эта самая нужная ему рыба у него была, всегда была под самым носом.
– Напоминаю, – внезапно заговорил с ним строгий женский голос компьютера, – до начала запланированного сна осталось полчаса, если вы нарушите режим…
Франк не дослушал, а просто отключил этот голос – то, что происходило сейчас в его сознании, было важнее. Он разворачивал капсулу и мчался обратно в академический квартал, радуясь тому, что его полномочий достаточно, чтобы просто отключить компьютерную няньку-контролера. Потом, конечно, его ждут дополнительные препараты, корректировки, но это будет потом, а теперь он делал рывок, переходя на сверхзвук, только чтобы поскорее снова приземлиться на крышу за старыми латинскими буквами.