Пекло 3
Шрифт:
– Я все понял, – сообщил Люкс.
– Тогда просто отведи меня в отдел нейросетей, – вздохнув, попросил Франк.
Люкс при этом больше ничего не стал говорить, молча провел Франка на два этажа вниз по лестнице, предупредив, что лифт в ночном режиме экономии энергии в главном здании не работает.
– Я могу его запустить, но это может привлечь внимание, – сообщил он.
– Нет надобности. Я пойму, где я, и лестницу найду, – отмахнулся Франк. – Не жди меня.
Люкс кивнул и удалился, зато Франк приложил ладонь к очередному замку, и тот тут же открылся, впуская его в кабинет с большим мягким креслом и шлемом, позволяющим заглянуть в сознание, почти любое (все же люди со спец подготовкой умели прятать свои секреты даже от машин), добавить знания, изъять секреты и, если нужно, убрать что-то из кратковременной памяти навсегда. Уничтожить воспоминания многолетней давности тоже возможно, но никаких гарантий, что разум их не восстановит, нет, а вот то, что было сегодня, а лучше прямо сейчас, уничтожить можно наверняка.
Достав из кармана крошечный блокнот и написав себе записку, Франк настроил машину, сел в кресло, надел шлем и без страха нажал на кнопку на пульте управления.
Он уже не один раз так поступал с собой. Такая уж у него была работа – знать порою даже собственные планы было опасно для себя или для других. Его учили этому.
– Главное правило корректировки собственной памяти, – говорили ему во времена третьего высшего образования, уровня высшего военного командования, – создайте себе знак. Он может быть очень простой, но никто, совсем никто не должен знать, как именно вы сообщите себе, что вы сами влезли в свою голову!
Это говорил кто-то из таких же засекреченных военных. Кем был этот человек во времена своей службы, Франк, конечно, не знал, но, открывая глаза и снимая шлем, он вспоминал его голос и моргал, пытаясь понять, где находится.
Открыть глаза в незнакомом месте и не знать, как ты там оказался, все же неприятно. Прежде это случалось в знакомом помещении, изученном вдоль и поперек, а тут он просто попрощался с Симоном, пошел на крышу – и вот сидит уже, непонятно где.
«Спокойно, – сказал он себе, чувствуя, как нервно стало биться сердце, – это мог быть я сам».
Первым делом он достал блокнот. Старомодной бумагой мало кто пользовался, а ему нравилось. В нем он иногда делал заметки и всегда закрывал. Сейчас блокнот был открыт. Это был добрый знак.
«Делай вид, что ничего не происходит. Жди информацию от неизвестного источника на личную почту. Источник не ищи. И да, гул моря существует», – гласила записка, завершенная росчерком – этаким зигзагом, который вместе с почерком был подтверждением его собственной причастности к происходящему.
– Что ж, теперь самое трудное – не пытаться угадать, что я сам задумал и причем тут море, – прошептал Франк, но улыбнулся, понимая, что еще совсем не стар.
Оторвав записку, он изорвал ее на части и бросил обрывки в утилизатор, нажал на кнопку и убедился, что мелкие бумажки превратились в пепел, теперь можно было разбираться, где он. Это оказалось куда проще, чем он думал. Стоило выйти в коридор, как он узнал вид из окна Финрера. Лестница тоже нашлась.
Поднявшись наверх, он заглянул в кабинет. Симона там предсказуемо не было, а Люкс сидел в кресле, но, услышав шаги, поднялся и сообщил:
– Директора нет и не будет до утра.
– Ну и правильно, – ответил Франк, решив, что Люкс страшная зануда. Мысли о том, что он уже это слышал от него, еще и сегодня, даже не возникло. – Пойду я тоже спать.
– Директору что-нибудь передать?
– Нет, спасибо. Доброй ночи, Люкс.
– Доброй ночи, капитан Стелбахер.
Франк кивнул, вышел, взлетел, посмотрел на часы и покачал головой – слишком сильно он припозднился сегодня, но это совсем ему не мешало пролететь над самым морем и прислушаться к тому самому гулу, который почему-то есть, а он его совсем не слышит.
Глава 14
Меньше всего Зена ожидала, что Оливер Финрер действительно существует, да еще и здесь на ЗиПи3. Из года в год она изучала данные всех сброшенных на планету, точно знала об их образовании, звании, характере, все, что было в их личных делах, перенесенных в закрытый архив ЗАПа. Кого-то она забирала себе. В основном это были слабые духом люди повышенной внушаемости. Несколько сеансов ее «благословения» через нейросеть – и вот у нее уже очередной готовый раб.
Те, кто внушению не поддавались, ее не интересовали, хотя порою ей было жаль терять того или иного спеца. Тот же Витур Калибан мог стать у нее карманным энергетиком. Она бы дала ему лучшее оборудование, но управлять им не получилось бы. Человек, не поддающийся гипнозу, и, как было написано в заключении психоаналитика, склонный бросать вызов общественному укладу, не купится никаким «благословением» и только в других веру пошатнет. Проще было сделать вид, что он вообще не падал, и забыть о нем так же, как забыла она об Ироне Коудене – чрезмерно принципиальном технике, или о Сильвире Милигане – префекте Тоутона, слишком интеллектуальном для роли слепого послушника, да и о многих других. Проще выкинуть их в тот мир, точно зная, что их личности все равно начнут разлагаться, и чем дальше это будет происходить, тем лучше.
Зена видела так много людей, скатившихся здесь до дикой человеческой сущности, что могла предугадать путь каждого, но, открыв дело Оливера Финрера, поняла, что не может предположить ничего.
Она сидела в кресле и зачем-то смотрела в монитор, где была фотография мальчишки в белой рубашке, заляпанной кровью. Пустой взгляд. Растрепанные волосы. То ли он не воспринимал реальность, то ли был настолько буйным, что его до этого самого беспамятства обкололи.
Четырнадцать лет.
Припомнить кого-то еще, в таком возрасте сброшенного, Зена не могла. Несовершеннолетних здесь за все годы было немного, да и самому младшему было шестнадцать – почти сформированная личность. Этот же был явно зачатком человека, набором свойств и склонностей. Что из него выйдет здесь? Зена спрогнозировать не могла.
Лидер Демонов.
Ей захотелось рассмеяться. Демоны были единственным кланом, который она не создавала. Они как-то сами собой появились. Зато Волков и Ястребов создала она. Взяла двух упрямцев с лидерскими способностями, дала им идею, вложила им в разум, как таблетку под язык, и вывезла куда подальше, чтобы они были заняты собой и не лезли в дела на ее территории, не покушались на отчий дом и рудники.
Она сама создала нынешний уклад жизни. Земли Черепах и всех остальных, занятых своими правилами и принципами – глупыми, античными, почти нечеловеческими. Людоеды и типичные, почти классические, урки со своими понятиями и разборками. Между теми и другими она даже зону отчуждения создала, чтобы ни одна капсула туда не упала, став будто бы спорной. За теми, кого она роняла на свою землю, никто и никогда бы не поехал – слишком далеко, а вот за тех, кого она вышвыривала вон, кланы готовы были глотки друг другу рвать, пока не появились Демоны – первое самозарожденное стадо. Нужный порядок по ту сторону Хайбы оно не развалило, потому Зена не стала их уничтожать, а могла просто уронить на них бомбу и посмотреть, как пылает свобода.
Зато теперь несуществующий Финрер возглавлял это свободное стадо. Зене от этого хотелось смеяться. Куда там его сослали? На рудник Фанхары? Люди своей бестолковостью всегда сводили Зену с ума, а это безумие она привыкла считать весельем, сверкая глазами, как сигнальными огнями, но те мгновенно побелели, когда она увидела, за что был осужден Оливер Финрер.
– Она так же совершенна, как префект Майкана! – заявил Дориан прямо при ней этому самому Финреру.
Конечно, Зена запомнила. Она вообще ничего и никогда не забывала. Никогда. Ничего.