Пекло 3
Шрифт:
– Любая травка, помнишь, малыш? – сказал где-то за спиной Докер и рассмеялся очень глухо, будто голос его доносился из какой-то банки.
Смотреть на него было страшно.
Зажмурившись, Оливер Финрер сглотнул и открыл глаза, окончательно просыпаясь. Было еще темно, особенно здесь в пещере лидера Ястребов, куда почти всех Демонов уложил Ярван, заявив, что только там можно нормально отдохнуть. Сам он орал на кого-то из своих, заявляя, что завал давно надо разобрать, и, если поднять пару плит, проблеваться будет проще.
«Логично», – соглашался с ним Оливер и снова закрыл глаза.
Ему действительно нужно было отдохнуть и подумать, что и как делать, кому доверить боевые костюмы, как разделить людей, кого послать в пещеру за оружейными запасами, а еще как-то понять, с каких пор он стал военным стратегом.
Детское воспоминание и наивная сестра почему-то сбивали с толку. Он внезапно понял, что жил до Пекла в каком-то игрушечном мире. Тот Оливер со своими идиотскими книгами никогда бы не понял того же Кастера со шрамами от побоев по всему телу. Тот Оливер никогда бы не понял, что значит быть избитым взрослым. В его мире детей не унижали, не избивали, не насиловали. В его нереальной игрушечной вселенной не приходилось голодать, выживать.
Резко сев, он вдруг подумал, что было бы с тем же Ярваном, если бы он родился не в каком-то бедном квартале, а в семье правительственного круга? Был бы он иногда туповат или оказался бы внезапно гением, вроде того же Калибана, а ведь говорилось, что Земной совет трудится на благо равных возможностей для каждого человека, в какой бы семье он ни родился.
На фоне пламени в центре лагеря появился Ярван и стал в позу. Теперь Шеф знал о нем больше: нищий, вечно голодный мальчишка, который в школе даже не учился, и кто его судил – чистенькие люди, которым в жизни умнеть мешала разве что младшая сестра, от которой можно было откупиться карандашом?
– Э, Олли, ты чего? – спросил тихо Кирк.
– Выспался, – ответил ему Шеф и, взглянув на него, кивком попросил выйти из пещеры вместе с ним.
– Я что слишком громко ору? – спросил Ярван, увидев Шефа с Кирком, который так и не расстался с автоматом, и сейчас показательно закинул его на плечо.
– Громко, но поверь мне, всем насрать, – отмахнулся Шеф. – Пошли с нами, пошептаться надо.
Он просто отошел в сторону и остановился, внезапно вспомнив кое-что из его здешней жизни.
– Ты же пустишь меня потом порыться в лаборатории? – спросил он, обернувшись.
– Да ройся, где угодно, – развел руками Ярван.
– Хорошо, чего я выполз-то. Парни, надо завтра днем на пересменку между группами Камней нападать. Снимать Черепах-надзирателей и обстреливать цепи. Нам же все равно, только обыскать все надо.
– А почему завтра? – не понял Кирк.
– Если Берг там, он вряд ли протянет долго.
– А почему ты уверен, что он не предатель? – поморщился Кирк. – Ну его в жопу вообще.
Шеф спорить с этим не стал, зато руки у груди скрестил и так посмотрел на Кирка, что тот просто поднял руки, не переставая закатывать глаза.
– Я, короче, хочу сейчас поехать в наш склад в вулкане и притащить сюда все наши запасы, – заключил Шеф. – Даже не так, Кирк. Ты должен съездить со мной и привезти все сюда, а я оттуда вдоль скал пойду к рудникам, может, найду хорошую точку для снайперки.
– А есть план? – удивился Ярван.
– Да, я знаю, что делать, но, во-первых, нужно переговорить с Дорианом, а во-вторых, мне кое-что надо найти. Кирк, подготовь любой из буров, – велел он, положив руку другу по плечо.
– Мне не нравится твой настрой.
– Зря, я только сейчас понял, зачем все это нужно, – бросил ему Шеф и, похлопав Кирка по плечу, поспешил в лабораторию, просто потому что внезапно вспомнил, что у Докера был боевой противогаз, шлем с бронированным стеклом и фильтром для дыхания. Местный наркогений надевал его, когда делал особо сильные растворы на горелке с какой-то особо вонючей гадостью. Лишь однажды Оливер видел этот шлем и быстро потерял сознание то ли от запаха, то ли от боли в разбитой тогда голове, но одно он знал точно – шлем ему не приснился, не привиделся. Он был и мог стать отличным дополнением к снайперской винтовке и канистре горючего.
– Так что там госпожа сказала про этого парня? – спросил один из стражников у другого с явной издевкой. – Что-то я уже забыл, а там была такая шикарная фраза.
– Да, так могла сказать только она, – ответил второй со смехом и процитировал: – «Он заслуживает самого добродушного приема и яркой смерти, когда вам наскучит, все равно хромой раб нам не нужен».
– Слышал, глист? – спросил первый.
– Иди нахер, – хриплым шепотом ответил Берг.
Он даже голову держать не мог и упирался лбом в трубу, к которой были прикованы руки. Сидя в непонятной коморке на полу без одежды, воды и возможности сопротивляться, он не мог уже полноценно огрызаться и не дергался, когда на него выливали ведро, начиная тем самым новый акт издевательств. Вырубиться от тока и очнуться уже в цепях было обидно, если бы внутри не извивалось хищным червем чувство вины.
Он предал Карин. Он попался, как идиот. Он подвел всех, даже Шефа, который ему верил. По всему выходило, что он сам во всем виноват. Заслужил все, и это тоже.
Зена сидела и смотрела на монитор, где она снова написала слова странного огромного нечеловека по имени Люкс.
«Человечность не имеет ничего общего с внешностью, формой и удовольствием. Попробуй вместо человеческих развлечений изучить человеческое искусство, там куда больше говорится о человечности настоящей».
– Ну и что такое человечность? – спросила Зена почему-то вслух и внезапно ощутила, услышала ответ пленной женщины:
«Способность оставаться человеком, несмотря ни на что, хотя откуда тебе знать, что такое быть настоящим человеком».
У Зены от такой наглости вспыхнули белым сиянием глаза, она едва не сжала кулак, чтобы поджарить мозги наглой девки, но остановилась только потому, что искренне верила, что, получив человеческое тело, она действительно сможет понять, что такое быть человеком по-настоящему.