Пелагея и принц осени
Шрифт:
Её, уже побеждённую, сверженную, Кю непозволительно долго обнимал, имитируя борьбу, в которой не было необходимости. И это порядком выбило Пелагею из колеи. Сердце застучало так, словно вот-вот рёбра проломит. Ну почему он не отступится? Почему?..
Насилу вырвавшись, она занялась одиночным плаваньем и убралась подальше от источника своей смуты. Когда же Кю сообразил, что хватил через край и что его, вообще-то, снимают, он с весёлым энтузиазмом набросился теперь уже на парня с пеликаном, чтобы тоже стащить его с матраса. Затем его нападению подверглись
Выдохшись, Кю завидел в дальнем конце аквапарка еду, и у него потекли слюнки. Чтобы до угощений добраться, вылезать из бассейна было необязательно.
— Пелагея, — позвал он, — поплыли поедим! Я уже без сил.
И та решила согласиться.
Они взобрались на какой-то невзрачный матрас бледно-лилового цвета и погребли в сторону дымящихся блюд.
— Похоже, тебе неприятно моё внимание, — пробормотал Кю. Он сидел на матрасе позади Пелагеи, и она чётко слышала каждое его слово.
— Неприятно, да, — обиженно ответила она. — Я ведь уже говорила, у меня муж.
— Звучит как диагноз.
— А перестал бы ты острить ради разнообразия?
— Ты разбиваешь мне сердце.
— Сначала влюбятся на свою голову, — вздохнула Пелагея. — А потом начинают ныть: и сердце у них разбито, и смыслы потеряны… Да кто ж вас просил в эти дебри соваться!
— Ладно, ладно, — примирительно отозвался Кю и незаметно погладил её по плечу. — Не ворчи. Я только хотел сказать тебе спасибо за то, что ты есть. Уже даже неважно, как далеко ты будешь от меня. Просто будь, хорошо?
Пелагея скривилась, словно от зубной боли, и испустила шумный продолжительный вздох. Ну вот что за наказание такое? По-плохому с коллегами нельзя, а если вежливо просить, то ведь не отвяжется, так и продолжит от неразделённой любви сохнуть и напиваться при всяком удобном случае. З-з-зелень сушёная. Не пора ли переходить к радикальным мерам и выбираться из этого болота?
Нет, размышляла она, ещё денёк, ещё одну экскурсию пережить… А там отпрошусь со съёмок, сошлюсь на какое-нибудь неотложное дело и улечу пораньше.
День рождения Кю продолжался, и после развлечений в аквапарке, после быстрого перекуса здешней едой господин Сарам разорился на невиданный аттракцион.
Он организовал сытный ужин на самом верху смотровой башни, которая высилась неподалёку от отеля и являла собой архитектурный шедевр в семьдесят этажей. С последнего этажа, застеклённого сверху донизу, открывался завораживающий вид: город лежал там, в ночи, окутанный тьмой, и сиял огнями, как диковинная брошь на мантии мироздания.
У Пелагеи дух занялся, когда она увидела всё это великолепие. Кю от неё не отставал. Поднявшись на семидесятый этаж, эдакую верхотуру, они, как парочка восторженных туристов, бросались к парапетам, чтобы запечатлеться на камеру мобильного телефона.
Парень с пеликаном вёл себя сдержанно, комик — отстранённо. А вот у модели натурально подгибались коленки.
— Я боюсь высоты, — призналась она, стараясь держаться подальше от краёв застеклённого зала.
Юные гости — трепетный альянс, которому всё нипочём, — знай себе посмеивались над её фобией. Они бродили там, на вершине башни, как два бескрылых ангела. Переговаривались, жестикулировали, что-то обсуждая. И им будто не было дела до съёмок. Они варились в своём маленьком комфортном мирке.
На башне имелась площадка для особых приверженцев экстрима. Полностью прозрачная, она нависала над городом, и под нею не было ничего.
Кю притворился самым смелым и легко выдержал испытание, когда прошёлся по площадке туда-сюда. Впрочем, на первом месте всё равно оказалась Пелагея. Сколько раз она летала над лесом в образе горлицы! Сколько раз рассекала ночь в юрком тельце летучей мыши!
Фотомодель не смогла себя пересилить и сдалась, даже не ступив на площадку. Парень с пеликаном и гости проявили хладнокровие и спокойно прогулялись над бездной. А мужчина без подбородка распластался на спине лицом к небу и, боясь глянуть вниз, слёзно умолял, чтобы его кто-нибудь с площадки уволок.
Потом был огромный стол под открытым небом, яркие звёзды, луна и доверительные разговоры за бокалом чего-то шипучего и явно алкогольного.
Пелагея на свою беду сделала глоток — всего глоток — и её моментально унесло. Она склонила голову Кю на плечо и позволила ему себя приобнять. Она икнула и стала жаловаться, что ей плохо и одиноко вдали от дома, несмотря на то, что с нею Ли Тэ Ри и её подруга Юлиана. Она сказала, что хочет в лес, и Кю заинтересовался.
— Что за лес такой? — спрашивал он.
— Любимый, — еле ворочала языком Пелагея. — Густой. Пахучий. Ягодный. И дом у меня там во-о-от такой!
Она разводила руки в стороны, ненароком задевая захмелевших соседей, и Кю с улыбкой возвращал эти прекрасные руки на место.
— А покажешь мне свой дом? Отведёшь в лес? — спрашивал он.
— Надо подумать, — отвечала Пелагея, и её глаза немилосердно слипались. — Дом и лес только для избранных. Ты избранный?
Кю не знал, что ответить.
Когда съёмочная группа упаковала аппаратуру и удалилась на покой, он отнёс задремавшую Пелагею обратно в отель — только не в её, а в свой гестхаус, потому что понятия не имел, куда она подевала ключ. Уложив её в постель, он попытался стянуть с неё туфли, но она, хоть и была основательно пьяна, умудрилась его отпихнуть.
— Ладно, спи так, — прошептал Кю. — Спи.
Но, полежав совсем чуть-чуть, этот живой труп восстал и на нетрезвую голову решил, что с него хватит. Не заботясь о предосторожностях, Пелагея сделала шаг, поворот, шаг, поворот — и обернулась летучей мышью, причём вместе с платьем, ибо платье на ней было родное, вручную сшитое.
Кю тем временем возился на встроенной кухоньке, и потому видел превращение лишь краем глаза. Но ему хватило с лихвой.
— Это что такое было? — поморгал он. — Почудилось? Я тоже перепил и у меня глюки? Брр… Больше капли в рот не возьму.