Пеле, Гарринча, футбол-2
Шрифт:
К тому моменту, когда пишутся эти строки, сыграно уже 332 «Фла» — «Флу». Последний из них состоялся на «Маракане» 7 мая 2000 года. Со счетом 3:2 победил «Фла». Общий баланс поединков таков: «Фламенго» — 119 побед, «Флуминенсе» — 104, в 109 матчах зафиксирована ничья.
А последний «Фла» — «Флу», который мне довелось посмотреть, игрался 17 ноября 1996 года. Это был 318-й их поединок, он проходил в рамках национального чемпионата, и от него зависело очень многое в турнирной судьбе обеих команд.
Оба клуба выступали в том сезоне весьма неудачно. «Фла» осел в середине таблицы, а «Флу» отчаянно боролся за выживание в высшей лиге. И разочарованные торсиды наказали своих любимцев: на матч пришло всего семь с небольшим тысяч зрителей. Можете себе представить эту оскорбительно малую кучку на бескрайней архибанкаде «Мараканы»?
Поединок
Таким образом, тот ноябрьский матч 1996 года стал в какой-то мере не совсем типичным. Семь тысяч торседорес!.. Пожалуй, в истории „Фла“ — „Флу“ последних десятилетий такого не было никогда! Но вообще-то их схватки гораздо чаще проходят по сценарию „Восемьдесят восьмого „Фла“ — „Флу““.
Но не только „Маракана“ и не только „Фла“ — „Флу“ вызывают такие страсти. На всех основных стадионах Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу, Белу-Оризонти, Рио-Гранде-ду-Сул и других городов страны во время матчей дежурят не только усиленные наряды полиции, но и машины „Скорой помощи“. И даже медики кардиологической службы. Впрочем, иногда и они бывают бессильны!
Вот что случилось, например, на стадионе „Пакаэмбу“ в Сан-Паулу 6 марта 1958 года. В этот день „Сантос“, выиграв первый тайм у „Палмейраса“ со счетом 5:2, умудрился в начале второго пропустить в свои ворота четыре гола подряд. Счет стал 6:5 в пользу „Палмейраса“. К этому времени от инфарктов скончались трое болельщиков: двое — на трибунах и третий — где-то в городском трамвае (он слушал репортаж по транзисторному приемнику).
Через две минуты „Сантос“ забивает шестой гол, сравнивая счет, и под крик репортера: „Го-о-о-ол!“ в городе Кампинасе умирает четвертый торседор, слушавший радиорепортаж. За три минуты до конца „Сантос“ забивает последний, седьмой гол, выигрывая тем самым матч, и… на бетонных трибунах „Пакаэмбу“ от нервного потрясения погибает пятый болельщик.
Итак, за один матч пять фатальных случаев! А сколько известно самоубийств, отравлений, перестрелок на базе футбольных разочарований!
Стоит ли после этого удивляться данным официальной статистики, утверждающей, что на следующий день после победы популярнейшего клуба Сан-Паулу „Коринтианса“ производительность труда на предприятиях города увеличивается на 12,3 %! А после поражений на 15,3 % возрастает количество аварий, несчастных случаев и производственных травм…
Но торсида — это не просто толпа болельщиков, ревущих, свистящих, страдающих и погибающих на трибунах под развевающимися стягами родного клуба. „Быть „коринтиано“, — говорят в Сан-Паулу, — это не просто болеть. Это значит обладать особым состоянием духа…“ А поклонники „Фламенго“ утверждают, что „футболка этой команды надевается не на тело, а на душу“. Издавна принадлежность к той или иной торсиде является в Бразилии определенной приметой, характеризующей в какой-то степени человека. Например, торсида „Флуминенсе“ — это мир артистов, богемы, творческой интеллигенции, чиновников. Основная масса торседорес клуба „Васко да Гама“ издавна складывалась в недрах португальской колонии Рио-де-Жанейро. Самый же популярный клуб страны — это „Фламенго“.
„Менго“, ты — самый великий!» — поется в гимне этого клуба.
«Торсида „Фламенго“ воплощает в себе лучшее качество нашего народа — умение любить», — писала газета «Ултима ора». «Болельщиком „Фламенго“ не становятся. Им — рождаются…» — так говорят о себе негры, мулаты и креолы, спускающиеся на матчи родного клуба из поселков бедняков — фавел, расположенных на горах Рио-де-Жанейро.
Для каждого из них игра «Менго» представляет собой нечто неизмеримо большее, чем представление в ночном клубе для банкира или театр для интеллигента. «Фламенго» не только позволяет какому-нибудь Зе Карлосу отвлечься на минуту от его мученического существования, окунуться с головой в мир острых эмоций — «Фламенго» дает возможность гордиться чем-то… Торжествовать победу, ощутить свою силу, «нашу» силу, силу «Фламенго», разделяя это пьянящее чувство величия и радости с тысячами таких же, как он.
А когда «Менго» проигрывает? В эти минуты горе каждого смешивается с горем торсиды, растворяется в нем. От этого становится немножко легче на сердце. От этого быстрее приходит надежда, что уже в следующий раз «Менго» победит!
Так рождается на трибунах это чувство плеча, единства, которое не покидает людей, когда они спускаются с верхнего яруса «Мараканы» на темные улицы Рио. Когда умер от тяжелой болезни двадцатипятилетний защитник «Васко да Гама» Жоржи Луис, торсида команды организовала по всему городу сбор средств на покупку дома для его старухи матери. Игроки отчисляли часть своих премий за победы, а торседорес несли, кто сколько сможет.
Среди миллионов бразильских болельщиков есть несколько великих, чьи имена занесены в летописи клубов вместе с именами выдающихся футболистов. Например, шеф торсиды «Ботафого» Тарзан, потрясающий матчи с участием своей команды сенсационными ракетно-петардными фейерверками (название «Ботафого» означает по-португальски нечто вроде «Подбрось огня!»). Или живой символ торсиды «Коринтианса» — самой популярной команды Сан-Паулу — тихая служанка Элиза Алвес до Насименто. Сейчас ей шестьдесят лет. Из них сорок она ходит на стадион, занимая одно и то же место, не пропустив ни одного матча своего клуба за всю его историю. Она не видела ни одного гола, забитого в ворота «Коринтианса», потому что в момент атаки противника всегда закрывала глаза. И лишь по реву трибун понимала, что — увы! — вновь случилось непоправимое: вратарь «Коринтианса» пропустил мяч в свои ворота. Ей много пришлось претерпеть за сорок лет своего героического паломничества вслед за «Коринтиансом». Однажды ее избили на трибунах болельщики другой команды. В другой раз ее хотели швырнуть в канал, и только появление случайно проезжавшего мимо президента «Коринтианса» спасло Элизу. Правда, разъяренные тем, что жертва ускользает, торседорес «Португеза сантиста» оторвали дверцу у президентской машины. Когда опасность миновала и машина мчалась по улицам Сан-Паулу, Элиза вздохнула и утешила президента. «Что поделаешь, сеньор, ради „Коринтианса“ можно и пострадать…»
Каждый «коринтиано» знает и другого знаменитого болельщика своего клуба — падре Аристидеса Пиментела, который служит мессы, прислушиваясь к футбольному репортажу.
Есть у этого клуба еще один болельщик. Его имя Бенедито Педрозодос Сантос, а для друзей — Диди. Так зовут его дома. А также в университете, где он учится на факультете журналистики. И в издательстве «Британская энциклопедия», где он работает. И в концертных залах, где он выступает с концертами: помимо всего прочего, Диди еще и пианист. Несмотря на такое обилие интересов, он не пропускает ни одного матча своего клуба. В темных очках, с крошечным транзисторным приемником в руках, сидит он среди торсиды «Коринтианса», ликуя и страдая вместе с ней, крича, смеясь и даже обсуждая с соседями по архибанкаде трудные игровые ситуации и спорные решения судей. Но почему «даже»? — спросите вы. Да потому, что Диди слеп от рождения. И, слушая транзистор, окунаясь в торжествующий или горький рев торсиды, Диди сам изобретает для себя картины этого радостного действа, именуемого футболом…
О футбол! Каждый раз в начале сезона в миллионах бразильских домов слышится такой монолог: «Сезон начинается, жена. Все! Отныне и до декабря не рассчитывай на мое участие в воскресных обедах со своей мамашей. Хочу есть раньше и что-нибудь легкое. Лишь бы обмануть желудок. Доктор говорит, что перед игрой нельзя слишком плотно обедать… Приходится слушаться доктора, жена. Война чемпионата слишком безжалостна: необходимо соблюдать режим. И не стоит говорить, что я смешон, что я преувеличиваю. Да, я не играю, не бегаю за мячом, но ты же знаешь: торседорес приходится труднее, чем игрокам. И торседорес умирают чаще, чем те, кто борется там, внизу… Да, жена, начинается священная война, и у меня впереди много забот. Я буду свистеть и буду освистан, я буду забивать голы и пропускать их, я буду плакать и смеяться… Поэтому, жена, смирись с моим отсутствием по воскресеньям. Прежде чем отправиться с сестрой или тещей в кино, не забудь поставить бутылку пива в холодильник, а таблетку „Мельорала“ от головной боли положить на тумбочку у кровати. Пиво — на случай победы, лекарство — от поражения… Но никому не говори про таблетку, потому что друзья будут смеяться. И потому что думать о проигрыше накануне матча — плохая примета…»