Пендервики на улице Гардем
Шрифт:
— Ну, давай, Клер, — сказал мистер Пендервик. — Твоя затея, ты и излагай.
— Сколько раз тебе говорить, Мартин, затея не моя, а…
— Вот и объясни это девочкам.
— Девочки!.. — Тётя Клер помолчала секунду, потом заговорила очень быстро: — Что вы скажете, если ваш папа начнёт с кем-нибудь встречаться?
Девочки ничего не могли сказать. Они онемели. Потому что вот уж этого они точно не ожидали.
Первая заговорила Джейн.
— Встречаться… это когда кино, кафе, амуры? — уточнила она.
Мистер Пендервик возмущенно фыркнул, отчего его очки свалились наконец с носа
— Для начала хватит кино и кафе. — Подхватив очки с пола, тётя Клер вручила их брату. — Амуры вполне могут подождать.
Никто опять не нашёлся что ответить, и в кухне повисла тишина. Один только Пёс старательно сопел и пыхтел: он искал, не завалилась ли в щель крошка собачьего печенья.
Потом высказалась Скай.
— Пап, ты только не обижайся, ладно? Но, по-моему, все эти шуры-амуры — не для тебя.
— Не обижусь, дочка. Я с тобой согласен, — сказал мистер Пендервик.
Бетти тихонько перебралась со своего стула на папины колени.
— Тогда зачем тебе с кем-нибудь встречаться, пап?
— Затем, что ваша мама так решила, малыш, — ответила за него тётя Клер.
— Мама? — Джейн тихо ахнула.
Розалинде вдруг стало душно, и глазам больно от яркого света.
— Не верю! — Она тряхнула головой. — Тут какая-то ошибка.
— Да нет, всё верно, Рози. Это была мамина идея. — Мистер Пендервик задумчиво смотрел на голубой листок, который он всё ещё держал в руке. — Понимаешь, она за меня беспокоилась. Не хотела, чтобы я остался один.
— Но у тебя же есть мы, — возразила Розалинда.
— Взрослые иногда нуждаются в компании других взрослых, — сказала тётя Клер. — Даже если дети у них самые распрекрасные.
— Я только не могу понять, — Скай потянулась за вилкой, — почему вы сейчас-то об этом заговорили? У тебя что, есть кто-нибудь, с кем ты собрался… — она ткнула вилкой в столешницу, — встречаться?
— Нет. — Мистер Пендервик поглядывал на вилку так, будто ему хотелось отобрать её у дочери и самому во что-нибудь потыкать.
— Ваша мама решила, что, когда вы немного подрастёте — а вы уже немного подросли, — папа должен подумать и о себе, о своей жизни. Ну то есть как-то её устроить. И, наверно, она права. В общем… — Тётя Клер слегка запнулась, но тут же продолжила: — Мы с Мартином договорились так. Он всесторонне изучает этот вопрос, находит для себя… м-мм… подходящих кандидаток и встречается с ними. И делает как минимум четыре попытки.
— Четыре!
Раз… два… три… четыре — вилка Скай четырежды ткнулась в столешницу.
— Если в итоге он всё-таки решит жить отшельником — пожалуйста. Но сначала он должен попытаться. И потратить на это несколько месяцев. И отнестись к этому серьёзно! Да, серьёзно, а не крутить носом и не делать вид, будто во всём штате Массачусетс нет ни одной приличной женщины! — На этом месте мистер Пендервик со стоном закатил глаза, но тётя Клер неумолимо продолжала: — А чтобы помочь вашему папе сделать первый шаг — ну, то есть, чтобы облегчить ему задачу, — я уже позвонила одной своей приятельнице, а она позвонила другой своей приятельнице, которая живёт здесь, в Камероне. И которая не замужем.
Розалинде становилось всё хуже: в ушах у неё звенело и гудело — правда, с той стороны, где холодильник, гудело почему-то заметно громче.
— Ну и? — Скай воткнула бедную вилку в стол изо всех сил — даже черенок погнулся.
— Ну и — завтра вечером у меня свидание с некой мисс Мунц, — сказал мистер Пендервик. — Понятия не имею, кто она такая. Всё. Iacta alea est [4] . Жребий брошен.
Розалинда вдруг резко вскочила на ноги, так что стул с грохотом опрокинулся.
4
Мистер Пендервик сам иногда помогал дочерям понимать мудрёные латинские изречения: скажет что-нибудь на латыни — и тут же переведёт, как здесь. Это каждый раз бывало очень кстати, иначе дочери могли бы совсем запутаться. Не говоря уже о переводчике.
— Что с тобой? — чуть ли не хором воскликнули все, но Розалинда и сама не знала, что с ней. Знала только, что она задохнётся, если немедленно, сейчас же не выйдет на воздух. Спотыкаясь и отталкивая чьи-то руки, она устремилась к выходу. Уже в прихожей до неё донёсся голос тёти Клер: «Не трогайте её, пусть…»
«Да, не трогайте меня, — думала Розалинда. — Пусть!»
И папин голос:
— Рози!
Но ответить ему — даже просто оглянуться — было выше её сил. Оказавшись на улице, Розалинда несколько раз глубоко, жадно втянула в себя ночной воздух. Наконец-то!
Вот сейчас она пройдётся по улице Гардем — и это ей поможет. Обязательно поможет.
Глава третья
Чтобы лучше спать
— «И он повесил свой новый китель на крючок для кителя, а свой новый носовой платок на крючок для носового платка, а штаны на крючок для штанов, а верёвку на крючок для верёвки, а сам улёгся на койку» [5] , — читал мистер Пендервик.
5
Мистер Пендервик читает Бетти старую (вышедшую ещё в 1953 году), но по-прежнему любимую всеми американскими детьми книжку Маргарет Уайз Браун «Пёс-моряк» (The Sailor Dog).
— Про ботинки пропустил. — Бетти лежала в постели и слушала очень внимательно.
— Да, про ботинки, — подтвердила тётя Клер.
Мистер Пендервик вернулся на строчку вверх.
— «И поставил свои новые ботинки под койку, а сам улёгся на койку».
— «И сказал: отныне всегда будет так! Потому что я — настоящий моряк», — закончила Бетти. — А теперь песенку.
— Доченька, для песенки уже поздно. Пора спать!
— А Розалинда всегда в конце поёт песенку. Да, Пёс? — спросила она Пса, который сидел перед кроватью и тоже внимательно слушал.