Пенитель моря
Шрифт:
— И с большим состоянием, милорд!
— Умен не по летам!
— Держу пари, что две трети его доходов ежегодно идут на увеличение его капитала.
— И чем только он питается! Можно подумать, что одним воздухом.
— Его отец — мой старинный друг. Он оставил своему сыну прекраснейшие земли и богатейшую ферму! — сказал альдерман, потирая от удовольствия руки.
— И это еще не все!
— Его владения простираются от Гудзона до Массачузетса. Сто тысяч акров земли, — гор и равнин, — густо заселенных трудолюбивыми голландцами!
— Таких людей не следует упускать из виду. Его права на руку вашей племянницы куда выше нелепых претензий капитана Лудлова!
— У капитана тоже хорошее имение, которое притом улучшается с каждым днем.
— Эти Лудловы просто-напросто изменники. При виде их честного человека коробит. И один из подобных людей командует здесь военным крейсером!
— Лучше бы его услали в Европу! — понижая голос, ответил альдерман, оглядываясь.
— Да, да! Пора этим пришельцам уступить место исконным жителям здешней колонии! Если бы этот — как его? — капитан Лудлов женился на вашей племяннице, ваша почтенная фамилия в корне изменила бы свой характер… К тому же у этого человека, кажется, нет ни гроша за душой?
— Нельзя сказать этого, милорд! Впрочем, конечно, ему далеко до Киндергука.
— Следовало бы его отправить в Ост-Индию, а? Как вы думаете, Миндерт ван-Беврут?
— Милорд!
— Я оскорбил бы то чувство, которое я питаю к патрону Олову ван-Стаатсу, если бы лишил его выгод нашего предприятия. Прошу вас, чтобы нужная для выполнения нашего плана сумма была разделена поровну между вами и им. Какова она — можете видеть из этой бумажки.
— Две тысячи фунтов стерлингов, милорд?
— Не более, не менее. Справедливость требует, чтобы и ван-Стаатс участвовал в нашем предприятии. Если бы не брак с вашей племянницей, я бы увез его с собою в Европу и постарался пристроить при дворе королевы.
— Право, милорд, такая сумма мне не по средствам. Высокие цены на пушные товары в прошлый сезон, как вы знаете, сильно расстроили наши финансы.
— Награда будет большая.
— Деньги делаются столь же редкими, как и исправные должники…
— Барыши будут верные.
— Между тем кредиторами хоть пруд пруди.
— Предприятие будет чисто голландское.
— Последние известия из Голландии заставляют нас держать денежки крепко в руках в ожидании какого-то необычайного переворота в торговле.
— Альдерман ван-Беврут!
— Милорд, виконт Корнбери!
— Пусть процветает ваша торговля мехами. Но берегитесь: хотя я и должен возвратиться в тюрьму, но никто не запретит передавать ее секреты. Там ходит слух, почтеннейший, будто Пенитель Моря находится уже на берегу. Будьте настороже…
— Это касается наших высокопоставленных защитников и покровителей, — иронически проговорил альдерман. — Предприятия, занимавшие, как говорят, губернатора Флетчера и виконта Корнбери, не к лицу нам, скромным торговцам пушниной.
— Прощайте же, упрямец! Дожидайтесь своих «необычайных переворотов в торговле», — сказал Корнбери, покатываясь со смеху, но внутренне больно уязвленный словами своего собеседника. Действительно, ходил слух, что не только он, но и его предшественники покровительствовали контрабандистам, — разумеется, за изрядную мзду.
Глава II
Расставшись со своим собеседником, альдерман ван-Беврут задумчиво продолжал свой путь. Засунув руку в карман и крепко придерживая звеневшие там испанские золотые монеты, только-что избежавшие поползновений благородного лорда, почтенный коммерсант с решительным видом постукивал по мостовой палкой, как-будто бросая вызов всем своим врагам. Поднявшись в верхний квартал города, он остановился перед богатым домом голландской архитектуры и постучал в дверь блестевшим на солнце молотком. Приход его там, очевидно, заранее ожидался, так как дверь немедленно отворилась, и на пороге показался дряхлый, седой негр, тотчас же пригласивший гостя войти. Но альдерман оперся на перила крыльца и вступил со старым слугою в беседу.
— Здравствуй, дружище Купидон! — промолвил он задушевным тоном. — У тебя сегодня такой сияющий вид, как у солнца. Надеюсь, мой друг, патрон почивал так же спокойно, как и ты?
— Он уже встал, господин альдерман, — ответил негр. — С некоторого времени, — прибавил он, понижая голос, — патрон ссвсгм потерял сон. Вся живость его пропала. Теперь он только и делает, что курит трубку. Завелась, должно-быть, у него зазноба.
— Ну, мы найдем средство помочь этому горю, — уклончиво сказал альдерман.
— Вот и сам хозяин, — проговорил слуга, — он лучше сумеет занять вас, чем старый негр.
— Доброго утра, счастливой поездки, патрон! — весело приветствовал альдерман хозяина дома.
Это был молодой человек всего лет двадцати пяти, но необыкновенной толщины. Он приближался, тяжело покачиваясь из стороны в сторону. По виду ему можно было дать, по крайней мере, вдвое больше лет.
— Ветер упал, бухта — зеркало! Наша поездка будет так же спокойна, как по каналу.
— Это хорошо, конечно, — пробормотал старый Купидон, предупредительно ухаживавший за своим хозяином. — Все же, по-моему, для такого богатого человека, как мой господин, гораздо лучше путешествовать сухим путем. Давно то было: один паром утонул со всеми пассажирами; никто не спасся.
— Ну, это бабьи сказки, любезный! — проговорил альдерман, кидая беглый взгляд на своего друга. — Мне пятьдесят лет с лишком, а я что-то не помню подобного случая.
— Молодому человеку легко забыть. Шестеро утонуло: двое янки [12] , один француз из Канады и одна женщина из Джерсея. Ах, как оплакивали бедняжку!
— Твой счет неточен, старина! — с живостью сказал старый коммерсант. — Двое янки, говоришь ты, да француз, да женщина? Это составить только четыре.
12
Янки — презрительная кличка англичан.
— Вы не считали еще двух губернаторских прекрасных лошадей, тоже утонувших.
— Старик прав, — живо согласился альдерман. — Я сам теперь вспомнил. Но ничего не поделаешь: смерть властвует на земле, и никто не избежит ее, когда придет последний час. Впрочем, сегодня с нами нет лошадей, а потому тронемся, что ли, патрон?
Олоф ван-Стаатс немедленно последовал за альдерманом, и скоро оба исчезли из глаз негра. Постояв несколько времени, старый Купидон неодобрительно покачал головой и, вернувшись обратно в дом, тщательно запер за собой дверь.