Пенсионер. История вторая. Свои и чужие
Шрифт:
– Гут. Тогда с тебя сто сорок два экю за патроны и ВОГи.
Мы пожали руки, и я вышел из стрельбища. За спиной раздались негромкие возгласы молодых ополченцев.
На улице я достал ходиболтайку и сказал:
– Дорогая, я к ювелиру. Ты со мной?
– Нет, – раздалось в ответ. –Мы с Анжи в Фиссе. Ты же не будешь там ничего покупать?
– Собираюсь только прицениться. Хочу узнать, почём он возьмёт камни.
– Только не покупай ничего без меня.
На улице было уже по-настоящему жарко и я подумал, что пора менять бейсболку на широкополую
Ювелир обустроился основательно. Он занял дом совсем недалеко от представительства Ордена, полностью переделав первый этаж под магазин и мастерскую, и надстроив второй. Я толкнул новую, не успевшую потемнеть на солнце деревянную дверь и привязанный к ней колокольчик громко известил хозяев о гостях.
В помещении никого не было. Я подошёл к высокой дубовой стойке, забранной стеклом, и только тогда понял, что всё-таки в магазине я не один. Из-за стойки белела маленькая, обрамлённая редкими чёрными кудряшками, лысина.
– Бонжур, – сказал я по-французски, помня фамилию ювелира.
Хозяин дёрнулся и в мою сторону повернулся гигантский, похожий на флюгер, нос. Я несколько опешил. Что это был за нос! Такой нос мог дать солидную фору форштевню пиратского корабля. Огромный, весь покрытый тонкими красными прожилками, с небольшой горбинкой и живыми, хищными ноздрями, он приковывал к себе всё внимание. Под ним совершенно терялись небольшие «гитлеровские» усики, а сверху его венчали толстые очки со сложными диоптриями. Сам владелец носа казался бесплатным приложением к нему. Маленький, неказистый, лысый, он будто жил в тени своего носа. Создавалось впечатление, что основные решения принимал не человек, а этот красавец, увенчанный очками как короной. А мужчина лишь покорно следовал воле своего носа.
– Бонжур, – повторил я.
– Вот поц, – вполголоса пробормотал ювелир и тут же расплылся в деловой улыбке. – Good afternoon, mister. How are you? Do you speak English?
– Дую, но фигово, -ответил я по-русски.
– Боже мой! Вы даже не представляете, как вы меня обрадовали. С английским у меня не сказать, что хорошо, хотя и жаловаться тоже не приходится. Но вот когда вы заговорили по-французски… Чтоб я так жил, как я его знаю. И куда вы мне прикажете в этой ситуации деваться?
– Никуда не надо деваться. Меня зовут Гена.
– Марк. Марк Омделёр.
– А фамилия вроде французская.
– Я вас умоляю! Каких только фамилий не бывает на свете. Скажите, здесь есть кто-то, кто может похвастать чисто арийским происхождением?
– Может, вы в чём-то и правы. У меня с материнской стороны все русские, хотя по папе я – немец.
– Вот и у меня. Фамилию-таки дал папа, а происхождение, как и положено, мама.
Я рассмеялся, хозяин подержал меня неуверенным хихиканьем, хотя ноздри при этом зло сжались. Казалось, его нос не одобряет подобного юмора, и ювелир смеётся втихаря, чтобы тот не слышал.
– Я принёс вам немного камней на оценку.
– А, так вы и есть тот самый легендарный алмазопромышленник и меценат! – ноздри его возбуждённо затрепетали. – Так знайте, что я вам сейчас буду сказать. Именно из-за вас я и приехал в эту глушь. И здесь, на границе цивилизации, я хочу делать с вами наш общий маленький гешефт. Вы будете приносить мне камни, я буду забирать их у вас за хорошие деньги и делать из них настоящую красоту.
– И сколько вы можете за них предложить? – Я вынул мешочек с камнями, пересыпал содержимое в ладонь, потом расстелил мешочек на стойке высыпал на него алмазы.
Ювелир надел на лоб увеличительное стекло с подсветкой, затем стал брать камни по одному. Он взвешивал их, измерял, протирал пальцами в тканевой перчатке, долго в каждый вглядывался…
Вся процедура затянулась почти на полчаса. Всё это время я стоял, молча глядя на работу специалиста. Наконец, последний алмаз вернулся на своё место и Омделёр нараспев произнёс:
– Ну-у… За этот десяток, которые меньше карата, я дам вам по четыреста экю. Кроме вот этого, он почти прозрачный, хоть и самый мелкий, пойдёт за семьсот. Та пара, что что по два карата – крайне неудачные. Придётся скалывать больше половины, там вкрапления, они сильно уценят камни. Вы можете посмотреть сами, я даже с удовольствием дам вам лупу, если вы не верите старому Марку. Так что тоже, максимум пятьсот и не говорите мне, что я не даю настоящей цены. Вам никто не заплатит больше.
– А эти? – я указал на пять крупных, без малого по три карата, и один почти на четыре.
– О, эти – это не камни, это-таки песня. Именно они и сделают вам весь гешефт. Это замечательные камешки, и я готов приобрести у вас каждый за две тысячи экю. А этого милого малыша, – он указал на самый большой, – даже за пять. Итого, с меня вы можете получить двадцать тысяч семьсот экю ровно. Это очень, я повторю если вы не расслышали, очень немаленькие деньги.
– Марк, да вы просто грабите меня! – сам собой у меня стал прорезаться одесский акцент.
– Помилуйте, Гена, что вы знаете за грабёж? Вот когда вам приходится бросать всё и убегать, теряя по пути последние штаны, это-таки да, грабёж. А когда вам предлагают хорошую цену за неплохой товар, это никак не грабёж, это совместный взаимовыгодный бизнес.
– Так дайте за мой бизнес хорошую цену.
– А что, вы решили, я сейчас делаю? Я же не шлимазл, Гена, я приехал сюда жить и работать с вами. И то, что я говорю настолько верно, что мои слова вы можете предъявить в банк как обеспечение.
Торговались мы дольше, чем Омделёр оценивал камни. К концу торгов он даже смотрел на меня с уважением. Но в итоге, я получил ровно двадцать пять тысяч экю как одна копейка. Получилось примерно на тысячу больше, чем обычно оценивали алмазы в представительстве Ордена. Я решил обязательно зайти к Мэри, описать ситуацию и пояснить, что торговать с Омделёром мне выгодно. В крайнем случае, можно сдавать пополам. В Орден и ювелиру.
Новая Земля. Дагомея. Лимпо. 25 год 2 месяц 13 число. 10:10