Пентаграмма
Шрифт:
— Нет, нет, нет! — Барли вытянул перед собой руки с растопыренными пальцами. — Она не могла! Она не из таких.
— Не из каких?
— Она из тех… которые возвращаются.
— Ну…
— Сначала я позвонил ей на сотовый, но она, конечно, оставила его здесь. Потом друзьям, которых она могла бы встретить. Потом в магазин, Главное управление полиции, в три полицейских участка, Уллеволскую больницу и Государственный госпиталь, обзвонил все отделения неотложной помощи. Ничего. Nothing. Rien. [9]
9
Ничего (англ.
— Понимаю, Барли, вы нервничаете.
Барли наклонился над столом и произнес дрожащими, мокрыми от вина губами:
— Я не нервничаю. Я боюсь до смерти. Разве это возможно: выйти из дома в одном купальнике и с пятьюдесятью кронами, зная, что дома жарятся котлеты, и потом решить погулять?
Харри задумался. Он уже хотел было принять предложение Барли насчет вина, но тот успел вылить остатки в свой бокал. Самое время встать, поблагодарить за гостеприимство и уйти, напоследок попросив Барли перезвонить, если супруга не вернется к ночи, и успокоив рассказами о том, что подобные случаи не редкость, но, как правило, все заканчивается благополучно. Но что-то ему мешало так поступить. Возможно, деталь про бикини и пятьдесят крон? Или, может быть, то, что он весь день чего-то ждал и вот теперь выпала возможность отсрочить одинокий вечер в захламленной квартире? Но скорее всего — неприкрытый панический страх Барли. Раньше Харри часто недооценивал интуицию, и свою, и чужую. И это всегда дорого ему обходилась.
— Мне нужно сделать пару звонков, — сказал он.
Без пятнадцати семь в квартиру Вилли и Лисбет Барли пришла Беата Лённ, а еще через пятнадцать минут — кинолог в сопровождении немецкой овчарки. Он представил себя и своего пса — обоих звали Иванами.
— Так вышло случайно. Это не моя собака.
Харри заметил, что Иван ждет от него насмешливого комментария, но промолчал.
Пока Вилли Барли искал в спальне недавние фотографии Лисбет и одежду, по которой Иван-пес мог бы взять след, Харри быстро и тихо делился мыслями с Беатой и кинологом:
— Значит, так. Она может быть где угодно. Возможно, она его бросила, или почувствовала недомогание, или тайком пошла куда-нибудь. Миллион вариантов. Но ее также могли бросить на заднее сиденье и изнасиловать четверо подростков, загоревшихся от вида женщины в купальнике. Мне не хочется, чтобы вы искали ее по какому-то одному из этих вариантов. Просто ищите.
Беата и Иван кивнули: им было ясно.
— Скоро тут появятся патрульные. Беата, прочеши с ними окрестности, поговори с народом. Особенно в магазине, куда она собиралась. Потом переговори со здешними жильцами. А я пойду вон к тем друзьям на балконе напротив.
— Думаешь, они что-то знают? — спросила Беата.
— У них отличный обзор, а сидят они, судя по количеству пустых бутылок, уже прилично. Лис-бет, по словам мужа, весь день была дома. Я хочу узнать, видели ли они ее на террасе, а если видели, то когда.
— А смысл? — спросил кинолог, дергая за поводок Ивана.
— Потому что если дама в бикини не выходила на террасу из этой парилки, то это очень
— Конечно, — шепнула Беата. — Подозреваешь мужа?
— Мужа я подозреваю из принципа, — сказал Харри.
— А смысл? — повторил Иван.
— Ищите мужчину. Всегда виноват муж, — выдал Харри.
— Первый закон Холе, — пояснила Беата.
Иван поочередно смотрел то на Харри, то на нее:
— А… разве не он заявил о ее исчезновении?
— Он, — согласился Харри, — но все равно ищите мужчину. Поэтому вы с Иваном начинаете работать не на улице, а тут. Придумайте какое-нибудь объяснение, но мне нужно, чтобы вы сначала проверили квартиру и чердак с подвалом. Хорошо?
Кинолог Иван пожал плечами и обменялся удрученным взглядом с тезкой.
Те двое на балконе напротив оказались на поверку вовсе не парнями, как решил было Харри, увидев их с террасы, а взрослыми женщинами примерно одного возраста. Одна из них была большой любительницей постеров Кайли Миноуг, а другая носила прическу-«ежик» и футболку с надписью «Тронхеймский орел». У Харри не было никаких доказательств того, что они лесбиянки, но он позволил себе такое предположить. Расположившись в кресле перед хозяйками — совсем как пять дней назад перед Вибекке Кнутсен и Андерсом Нюгордом, — Харри начал разговор:
— Извините, что вытащил вас с балкона.
Одна из женщин, представившаяся Рутой, рыгнула, прикрыв рот ладонью, и ответила:
— Да все в порядке. Верно? — Она хлопнула соседку по колену.
Мужской жест, подумал Харри, вспоминая при этом слова психолога Эуне: «Стереотипы укрепляются, потому что люди бессознательно ищут их укрепления». Именно поэтому полицейские, исходя из так называемого опыта, считают преступников дураками. А преступники считают дураками полицейских.
Харри вкратце обрисовал собеседницам обстоятельства дела, те воззрились на него с удивлением.
— Конечно, все скоро выяснится, но нам в полиции приходится и такими случаями заниматься. Для начала надо установить время.
Женщины серьезно кивнули.
— Отлично. — Харри изобразил им «улыбку Холе» — так Эллен называла гримасу, которую он делал, когда хотел выглядеть мягким и приветливым.
Рута рассказала, что они с полудня сидели на балконе. Видели, как до полпятого Лисбет и Вилли Барли лежали на террасе, потом Лисбет вошла внутрь, а Вилли разжег огонь. Он крикнул что-то про картофельный салат, жена отозвалась из комнаты. Потом он тоже зашел внутрь и вернулся минут через двадцать уже с биточками (а, это те угли, подумал Харри). Через некоторое время — соседки сошлись на пятнадцати минутах шестого — они увидели, как Барли звонит по телефону.
— У нас через двор все отлично слышно, — сообщила Рута. — И мы услышали, как другой телефон зазвонил в комнате. По Барли было заметно, что он раздражен, — он швырнул на стол свой мобильник.
— Наверное, пытался дозвониться жене, — прокомментировал Харри, но, заметив, как женщины переглянулись, пожалел о том, что сказал «наверное». — А сколько времени требуется, чтобы дойти до магазина за углом и купить там салат? — сменил он тему.
— До «Киви»? Я добегаю минут за пять, если нет очереди.