Пентаграмма
Шрифт:
— Нашел что-нибудь? — спросил Харри.
Кинолог повернулся к нему, в руке он держал дамскую туфлю на шпильке. Харри услышал у себя за спиной тяжелое дыхание Вилли Барли.
— Это ее туфля, Вилли?
— Все плохо, — повторял тот. — Все плохо.
Глава 10
Четверг и пятница. Кошмар
В четверг вечером перед почтой в Руделёкке остановилась красная почтовая машина. Содержимое ящиков ссыпали в мешок и отправили на Бископ-Гуннерус-гате, дом 14 — более
И вот оно снова лежало в мешке в красной почтовой машине, готовое к завтрашней отправке. Была ночь, большая часть Осло спала.
— Все хорошо. — Мальчик потрепал круглолицую девочку по голове. Длинные тонкие волосы приставали к пальцам. Электростатическое электричество.
Ему было одиннадцать. Ей — семь. Брат и сестра. Приходили навещать маму в больнице.
Подошел лифт, открылась дверь. Мужчина в белом халате отодвинул железную решетку, коротко улыбнулся им и вышел. А они вошли.
— А лифт почему такой старый? — спросила девочка.
— Потому что дом старый, — сказал мальчик, закрывая решетку.
— Это больница?
— Не совсем. — Он нажал на кнопку «1». — Это дом, где уставшие люди могут немножко отдохнуть.
— А мама устала?
— Да, но все хорошо. Не прислоняйся к двери, Сестрёныш.
— А?
Лифт рывком тронулся, и ее длинные светлые волосы зашевелились. Электричество, подумал мальчик, глядя, как они медленно встают дыбом. Она схватилась за голову и закричала. От ее тонкого, пронзительного крика он замер. Ее волосы зацепились за что-то по ту сторону решетки. Возможно, их защемило дверью. Он попробовал пошевелиться, но словно окаменел.
— Папа! — крикнула она, вставая на цыпочки.
Но папа ушел раньше, чтобы подогнать машину.
— Мама! — закричала она, поднимаясь в воздух.
Но мама лежала в постели с улыбкой на бледном лице. Оставался только он.
Она дергала ногами в воздухе, вцепившись в волосы руками.
— Харри!
Только он. Только он может ее спасти. Если бы только он мог пошевелиться.
— Помоги-и-ите!
Харри рывком сел на постели. Сердце в груди бешено колотилось.
— Черт!
Услышав свой хриплый голос, он снова рухнул на подушку.
Между шторами серела ночь. Он взглянул на электронные часы: красные цифры сообщали, что сейчас четыре часа двенадцать минут. Ад в летнюю ночь. Кромешный.
Харри свесил ноги с кровати и направился в туалет. Не глядя справил нужду. Больше он сегодня не уснет.
В холодильнике было пусто, если не считать бутылки легкого пива, которая оказалась тогда в его корзине по недосмотру. Он открыл шкафчик над мойкой. С полок смотрел молчаливый строй бутылок из-под пива и виски. Все как одна пустые. В припадке внезапной ярости он ударил в самую их гущу и слышал их звяканье
Харри сел у телефона в гостиной и набрал номер Эйстена Эйкеланна.
— «Такси Осло».
— Как там на дорогах?
— Харри, ты, что ли?
— Добрый вечер, Эйстен.
— Добрый? Да я уже полчаса без дела сижу.
— Сезон отпусков.
— Знаю. Владелец такси уехал за город, в Крагерё, а мне оставил самую медленную тачку самого медлительного города Скандинавии. Черт меня дери! Как после нейтронной бомбы!
— Не думал, что ты любитель попотеть на работе.
— Приятель, я потею, как свинья! Этот скупердяй покупает машины без кондиционера. Да мне после смены приходится напиваться, чтобы восстановить уровень жидкости в организме. Но это и стоит будь здоров! Вчера я потратил на выпивку больше, чем наварил за день.
— Мне тебя искренне жаль.
— Надо было идти ломать коды.
— Хакерничать? За что тебя как раз выгнали из Норвежского банка и вкатили полгода условно?
— Да, но у меня хорошо получалось. А тут… Кстати, хозяин подумывал о том, чтобы сократить объем работы, но я вкалываю по двенадцать часов. Нам не хватает шоферов. Харри, не хочешь поработать таксистом?
— Спасибо, я над этим подумаю.
— Зачем звонишь-то?
— Мне нужно что-нибудь, чтобы уснуть.
— Сходи к врачу.
— Ходил. Он выписал мне имован. Знаешь, такое снотворное в таблетках? Не помогло. Просил что-нибудь посильнее, но он отказал.
— От тебя небось разило? Еще бы он дал тебе рогипнол, Харри!
— Он сказал, что я еще молод для тяжелого снотворного. А у тебя есть?
— Спятил? Это ж верный путь за решетку. Но есть флунипам. Почти то же самое. Одна таблетка — и валишься без задних ног.
— Хорошо. Я сейчас слегка на мели, но отдам деньги сразу, как получу зарплату. А сны тоже — того?
— А?
— Я сны видеть перестану?
На пару секунд на том конце повисла тишина.
— Знаешь, Харри, я тут сообразил, флунипам-то у меня кончился. Да и потом, опасный он. И сны видеть не перестанешь, скорей наоборот.
— Гонишь.
— Ну… Да и не нужен тебе флунипам. Просто попробуй успокоиться. Сделай перерыв.
— Перерыв? Ты и сам понимаешь, что это невозможно.
Харри услышал, как открылась дверь машины и Эйстен послал кого-то к черту. Потом заговорил снова:
— Это из-за Ракели? — Харри не ответил. — Поссорились с ней? — Харри услышал какой-то треск и подумал, что это рация. — Ау, Харри! Друг детства спрашивает, не разбилась ли твоя жизнь вдребезги, а ты молчишь?
— Разбилась, — тихо сказал Харри.
— Что случилось?
Харри перевел дыхание:
— В общем, я сам вынудил Ракель ее разбить. Я провалил одно дело, над которым долго работал. Я не выдержал. Запил и три дня пролежал пьяный в дерьмо, не слышал телефонных звонков. На четвертый она пришла сама. Позвонила, вошла. Сначала сердилась. Говорила, что я не могу вот так просто уйти, что обо мне спрашивал Мёллер. Потом погладила меня по лицу и спросила, чем может помочь.
— А ты ее выставил за дверь? Так, что ли?