Пентаграмма
Шрифт:
Начальник криминальной полиции не ответил.
— Этот вопрос, Торлейф, «зачем». Таксист оказался неглуп. Кто-нибудь из вас задавал себе этот вопрос, господа? — Начальник управления качался на каблуках и ждал ответа.
— При всем уважении к таксисту, — наконец выдал начальник криминальной полиции, — я не уверен, что в данном случае есть какое-нибудь «зачем». Во всяком случае — рациональное «зачем». Все здесь знают, что у Холе нестабильная психика и склонность к выпивке. За это его и уволили.
— Даже у безумных есть мотивы, Торлейф.
Деликатно кашлянули.
— Да, Волер?
— Батути.
— Батути?
— Египетский пилот, который сознательно разбил полный пассажирский самолет, только чтобы отомстить компании
— Куда ты клонишь, Волер?
— Вечером в субботу, после того как мы задержали Сивертсена, я догнал Харри на стоянке, чтобы поговорить. Он отказался отмечать завершение дела. Было видно, что он сердится. Из-за того, что его увольняют, и из-за того, что, по его мнению, мы лишили его законной славы человека, задержавшего маньяка.
22
Второго пилота Гамиля аль-Батути (1940–1999 гг.) считали виновным в крушении «Боинга-747» 21 октября 1999 г. Погибли 202 пассажира и 15 членов экипажа. Египетская авиакомпания не согласилась с обвинениями, заявив, что причиной катастрофы, по всей видимости, стала техническая неисправность.
— Батути… — В окно кабинета брызнули первые лучи солнца, и начальник управления прикрыл глаза рукой. — Бьярне, ты до сих пор не сказал ни слова. Ты-то что думаешь?
Бьярне Мёллер посмотрел на силуэт у окна. Живот болел так сильно, что Мёллер уже не опасался — он надеялся, что он, наконец, лопнет. С того самого момента, когда его подняли ночью и рассказали об исчезновении, он все ждал, когда же кто-нибудь разбудит его и скажет, что все произошедшее — лишь страшный сон.
— Не знаю, — вздохнул он. — Честно говоря, мне до сих пор непонятно, что происходит.
Начальник управления медленно кивнул.
— Если выяснится, что мы это скрываем, нас четвертуют, — сообщил он.
— Отлично сформулировано, Ларс, — сказал начальник криминальной полиции. — Но если выяснится, что мы упустили серийного убийцу, нас тоже четвертуют. Даже если мы найдем его снова. Но у нас еще есть возможность решить все по-тихому. У Волера, как я понял, есть план.
— Любопытно послушать. Волер?
Том Волер сжал правую руку в кулак и обхватил ее левой ладонью.
— Скажем так, — начал он. — Зная, что права на неудачу у нас нет, я готов использовать несколько нетрадиционные методы. Зная также, какие могут быть последствия, думаю, что лучше вам будет не знать моего плана.
Начальник управления обернулся, на лице у него читалось глубокое удивление.
— Это, конечно, благородно, Волер. Но боюсь, мы не можем согласиться…
— Я настаиваю.
Начальник нахмурился:
— Настаиваешь? Ты знаешь, чем рискуешь, Волер?
Волер разжал ладони и посмотрел на них.
— Да. Но я беру на себя всю ответственность. Я вел расследование и работал с Холе бок о бок. Моей обязанностью как непосредственного руководителя было вовремя понять, что он собирается сделать, и предотвратить это. Во всяком случае, после беседы на стоянке.
Начальник управления изучающим взглядом посмотрел на Волера и снова отвернулся к окну. Полоска света медленно ползла по полу. Он расправил плечи и вздрогнул, словно от холода.
— Времени тебе — до полуночи, — сказал он, глядя на оконное стекло. — Потом об исчезновении узнает пресса. И еще. Этого совещания не было.
На выходе из кабинета Мёллер заметил, как начальник Главного управления полиции пожал Волеру руку и улыбнулся ему с благодарностью. Так благодарят сотрудников за верную службу, подумалось Мёллеру, так подбадривают человека, идущего на самопожертвование. Так негласно назначают наследника. Принца.
Эксперт Бьёрн Холм чувствовал себя полным идиотом. Он стоял с микрофоном в руке перед
Гид представила его как сотрудника норвежской полиции — «а Norwegian police officer», и какой-то улыбчивый старик тут же достал фотоаппарат, как будто Бьёрн Холм был частью экскурсии. Он взглянул на часы. Семь. У него еще несколько групп впереди, так что надо собраться с силами. Он набрал воздуху в легкие и начал с тех предложений, которые заготовил по дороге:
— We have checked the schedules with all the tour operators here in Oslo, — сказал Холм. — And this is one of the groups that visited Frognerparken around five o'clock on Saturday. What I want to know is: who of you took pictures there? [23]
Никакой реакции.
Холм в замешательстве посмотрел на гида.
Та с улыбкой поклонилась ему, освободила от микрофона и повторила пассажирам, как показалось Холму, то же самое сообщение. На японском. Закончив, она отвесила легкий поклон, и Холм увидел лес рук. Фотолаборатории придется попотеть.
23
Мы проверили расписания всех туроператоров в Осло… И вы — одна из тех групп, которые посещали Фрогнер-парк в субботу около пяти. Мне нужно знать, кто из вас там фотографировал? (англ.)
Напевая засевшую в памяти попсовую песенку про безработицу, Рогер Йендем запер машину. Путь от гаража до нового офиса «Афтенпостен» был недалекий, но он знал, что ему придется бежать. И не потому, что он опаздывал на работу — отнюдь. Причина была в том, что Рогер Йендем принадлежал к тем редким счастливчикам, которые с энтузиазмом начинают каждый рабочий день и обожают все, что связано с работой. В данном случае — кабинет и рабочий стол с телефоном, компьютером и стопкой свежих газет, а также голоса коллег, бурлящие звуки кофеварки, сплетни в курилке и напряженное ожидание на утренних планерках. Вчерашний день он провел перед домом Олауг Сивертсен, а добыл всего лишь ее фото в окне. Но это ничего. Трудности ему нравились. А уж где этих трудностей хватало — так это в отделе криминальной хроники. Деви шутила, что он уже превратился в наркомана. Ему это слово не нравилось. Наркоманом был его младший брат Томас. А Рогер был здоровым человеком. Политолог по специальности, он совершенно случайно увлекся криминальной хроникой. Но Деви, конечно, имела в виду, что эта работа вызывала определенную зависимость. Начинал он политическим обозревателем, потом его на некоторое время попросили вести колонку криминальной хроники. С тех пор ему постоянно требовался адреналин, который он мог получить только при написании статей о жизни и смерти. Он сразу же пошел к главному редактору и попросил перевести его туда на постоянную работу. У редактора это был, видно, не первый случай, поэтому он распорядился без лишних проволочек. С тех пор Рогер стал бежать на работу вприпрыжку.
Но сегодня его остановили на полдороге.
— Доброе утро, — сказал возникший словно из-под земли мужчина в короткой черной кожаной куртке и темных очках, хотя в гараже был полумрак.
Рогер нагляделся на полицейских и знал, что этот — один из них.
— Доброе, — откликнулся он.
— У меня к вам просьба, Йендем. — Человек держал руки по швам.
Рогер посмотрел на черные волоски на тыльной стороне его ладоней и подумал, что естественнее было бы держать руки в карманах куртки, за спиной или скрестив на груди. А так казалось, он вот-вот пустит их в дело. Причем неясно в какое.