Пепел Бикини
Шрифт:
— Нет, это не загар, — сказал Нарикава. — А что у тебя с руками, Тотими-сан?
— Нарывы, — неохотно отозвался тот. — У многих высыпали гнойники… почти у всех. Под ногтями, в ушах, в волосах. Замучились совсем. Думали, уж не бери-бери ли это…
— Может, бери-бери, а может, и нет, — сказал Нарикава, нахмурившись. — Видел я уже такое бери-бери, когда в позапрошлом году ездил в Нагасаки. Не гэнбакусё ли это — заболевание от атомной бомбы? Только откуда оно могло взяться у вас?
— Какая там еще атомная болезнь! — досадливо махнул рукой сэндо. —
— Говорите.
— Нам удалось взять всего-навсего девять тонн тунца.
Нарикава резко откинулся назад, сильно стукнувшись головой о край верхней койки. Впрочем, боли он не почувствовал.
— Всего девять тонн? Вшестеро меньше обычного? Да что это с вами?
— Всего девять тонн. И это еще не все… — Сэндо прямо, с мужеством отчаяния взглянул хозяину в глаза. — Мы потеряли половину наших сетей.
Несколько минут прошло в тягостном молчании. Нарикава думал. Затем спокойно сказал:
— Ну что ж, бывало и хуже. Только… Это все, что вы хотели рассказать мне?
Капитан встрепенулся и вопросительно посмотрел на сэндо. Тот неохотно пробормотал:
— Собственно, это все… Насчет рыбы, конечно. Но нам еще пришлось видеть в океане странные вещи. Странные и страшные. Я все время молюсь…
— Погоди! — сердито остановил его хозяин. — Твои страхи и молитвы нужны мне… как тухлая камбала… Говорите, Одабэ-сан. Коротко, не размазывая.
И капитан, подстегиваемый нетерпеливым покашливанием сэндо, глядя как завороженный в маленькие немигающие глаза Нарикава, торопливо рассказал о плавании, о таинственной вспышке за горизонтом, грозном грохоте и, наконец, об удивительном «небесном пепле».
— Вы понимаете, Нарикава-сан, мы были очень испуганы. Мы шли без остановки до самого Коидзу. И это было нелегко, — через два дня заболел механик…
— Его рвало, — не выдержал сэндо. — У него болела голова, он несколько дней валялся в кубрике, не принимая ни воды, ни пищи. Вместе с ним заболело еще несколько человек. Правда, Амида-Будда [ 25 ] был милостив, и они скоро оправились… Вот тогда и начались у нас эти проклятые нарывы. У радиста даже гной какой-то пошел из ушей.
25
Амида-Будда — главное божество в буддистском пантеоне.
Капитан облизал пересохшие губы и опустил голову. Нарикава встал.
— Я так и знал, что что-то случилось, — сказал он. — Действительно, странная история. Небесный пепел… хм.
Но такой пустяковый улов… Шутка ли? Девять тонн! Меня засмеяли бы у нас в Коидзу, если бы у вас не нашлось оправдания… Ну, я пойду. Сегодня вы оба и радист зайдите ко мне на ужин. Там поговорим обстоятельно обо всем. Девять тонн, подумать только! Сгружайте рыбу.
Он уже протискивал свой обвисший живот через дверь,
— Механик? — ухмыльнувшись, спросил Нарикава.
— Да… Мотоути, — отозвался неохотно сэндо. — Ему бы вышибалой быть…
— Механик он очень хороший, — вступился капитан. Нарикава сгорбился и, кряхтя, вылез из каюты. Одабэ вздохнул и хотел что-то сказать, но Тотими вдруг крепко выругался:
— Нарикава-сан сердится! Нарикава-сан недоволен! «Девять тонн! Вшестеро меньше обычного»! Да я за всех тунцов в океане и за все сети в Коидзу не согласился бы повторить нынешнее плавание, провались оно пропадом! Ха, страшно и вспомнить…
Тотими сорвался с места и выскочил на палубу. Через несколько секунд он уже метался среди рыбаков, рассыпая приказания.
Началась разгрузка улова.
Необычайно темный цвет лица был не только у капитана и сэндо, и заметил это не только Нарикава. Первое, что слышал каждый из рыбаков «Счастливого Дракона», здороваясь с родными, было: «Где это ты так почернел?» Рыбаки неловко отшучивались, а один из них, выведенный из себя, выкрикнул раздраженно:
— Легко болтать языками, а вот посмотрел бы я. как почернели вы все, если бы увидели, как горит небо!
Все рыбаки на свете, как и все мореплаватели, не прочь похвастаться пережитыми опасностями и удивительными приключениями, и при этом, как известно, они нередко теряют чувство меры. Так было всегда и везде, и рыбаки Коидзу не представляют исключения. Но на этот раз случай был слишком необычным, чтобы казаться досужей выдумкой, и вечером в двух десятках домов в Коидзу родные и знакомые, затаив дыхание, с изумлением слушали рассказы очевидцев о том, как горело и осыпалось ночное небо в далеких Южных морях.
Вечером у себя дома Нарикава дождался, пока палочки гостей улеглись в пустые чашки, отослал из комнаты жену, выложил на столик пачку сигарет и сказал:
— И вы говорите, что это был пепел горящего неба?
— Так нам показалось, — отозвался Тотими. — Мы считали, что небо загорелось от вспышки…
— А вы как полагаете, Кубосава-сан? Радист слабо улыбнулся:
— Конечно, господин Тотими немного преувеличивает. Мне кажется, что вспышка, которую мы видели, была действительно взрывом…
— Атомная бомба?
— Не могу сказать точно, Нарикава-сан. Но я бы не удивился. Однако, что касается пепла… Нет, не знаю.
— Так… — Нарикава задумчиво погладил жирный подбородок. — И вы не думаете, что болезни экипажа .имеют какое-нибудь отношение…
— Нет, что вы, Нарикава-сан! — удивился сэндо. — Обыкновенная бери-бери. Уж я-то повидал на своем веку таких больных, можете мне поверить.
— Я тоже повидал, — криво усмехнулся хозяин. — Но все же это очень странно. Кстати, почему вы… Кубосава-сан, что с вами? — с беспокойством спросил он.