Пепел и кровь. Огненный ученик

Свистунов Н. Н.

Я достал руки из ручья и увидел как пламя, объявшее ладони уменьшается и постепенно затухает.

– Слава Творцу, - воздел мелкий руки к небу.

– Ага, - вяло прошептал я и, пошатываясь, встал в полный рост.

– Э! Э! Э!
– Сур, наконец, бросил размышлять о том, где и как русалки прячут самое сокровенное, и подхватил меня под руку.

Усталость накатывала волнами. Пытаясь удержаться на подкашивающихся ногах, повис на плече одного друга, а второго ухватил за торчащее в сторону вытянутое ухо, что своим видом также как ноги и рога

роднило нас с козами. Если бы шерсть на них была, то и вовсе уши от козлиных не отличались бы.

Пойманный за ухо Милт что-то сдавленно пискнул, но сути я уже не уловил. Усталость накатила с еще большей силой, и необоримо потянуло в сон. Веки отяжелели, словно каменные, а ноги отказались слушаться вовсе. Меня уложили под раскидистую березу и там и оставили под присмотром Сура. Милт же помчался в село. Парни сообразили, что дело худо и взрослых надо звать, несмотря на перспективу наказания любой суровости.

***

– Давай вставай!
– обладатель до боли знакомого голоса таскал меня за ухо, грозя его сделать еще длиннее или вовсе оторвать.

– Батя, дай поспать, - я попытался отмахнуться от отца, но рука была перехвачена за запястье и больно сжата.

– Зачем сарай спалил?!

После этого вопроса припомнилось как-то все и сразу, но отвечать на четко поставленный вопрос я не стал.

– Молчишь! Да я тебя!
– родитель подхватил лежавший неподалеку метровый дрын и замахнулся для удара.

– Батя, зашибешь!
– стряхнув остатки сна, ужом скользнул в сторону и стартовал в сторону деревни, начав забег еще на четвереньках.

– Стой!
– отец припустил за мной, но изрядно поотстал.

Бежать с тяжелой дубиной было тяжело, так что он быстро ее бросил, но даже тогда я не рискнул к нему подойти. Ведь есть еже ремень с тяжелой пряжкой на поясе, да и пустые руки у моего родителя были не легки.

В общем, так мы и проделали весь путь до дома на радость всем соседям. Дома я сам нырнул в кладовку и заперся там, так сказать, во избежание воспитательного процесса. Тут же за дверью послышалась возня отца. Он подергал за ручку двери, а потом подпер ее снаружи, что бы я ни выбрался самовольно.

– Мать, Даша не выпускай!
– предупредил батя свою супругу и мою матушку по совместительству, а после покинул дом.

Я присел в уголочке, что бы почесать меж рогов и подумать о происшедшем, но под дверью завозилась мама.

– Сыночек это вы спалили сарай?
– ласковым голоском спросила она, но меня этим не проймешь. Буду молчать, как бы глупо это не было.

– Не скажешь?
– уточнила мать так ничего и, не услышав в ответ.

– Не скажу, - буркнул и нахохлился точно воробей, попавший под сильный дождь.

– Да что же ты творишь-то окаянный? Единственный ребенок. Наша надежа и опора...
– мама запричитала, взывая к моей совести, но я эту предательницу держал

на коротком поводке, только прижал ладонями уши к вискам, что бы ничего не слышать и скрежетнул зубами.

Причитания не прекращались сквозь до возвращения отца. Батя отправил мать на кухню, отбросил свою подпорку и забарабанил в дверь копытом.

– Открывай, давай! Сур все рассказал, да и Милт тоже! Я все знаю! Бить не буду! Слово!
– прокричал он, сопровождая голос не прекращающимся стуком.

Слово у папани железное. Раз сказал, бить не будет, значит, не будет и можно покидать свое убежище.

– Мать еды ему на пару дней. Больше не надо. Сам не маленький. Лес прокормит, - строго велел утирающей слезы матери папа.

Ее глаза тут же расширились от ужаса, и она рухнула перед ним на колени, обхватив руками его ноги.

– Не выгоняй его! Смилуйся! Он больше так не будет!
– взмолилась она.

– Ты чего?
– отец едва отлепил маму от себя и, взяв за плечи, поставил перед собой на ноги.
– Дура баба! Я не выгоняю его, по крайней мере, пока. Отведу его в охотничий домик и оставлю там. Он, конечно, может и с первого дня охотой прожить, но все равно собери еды.

– Зачем ты его туда поведешь?
– мама умела быстро успокаиваться и теперь утирала слезы.

– Вернусь и все объясню. К моему приходу тоже сумку собери на пару - тройку дней, - отец отпустил маму и больно ухватил меня за ухо: - Теперь новобранец займемся тобой, - когда он употреблял это слово "новобранец" дела всегда были серьезнее некуда.

Поняв насколько высок градус накала событий, я даже пискнуть не посмел, и ведомый за ухо, пошел за отцом как телок на веревочке. Мы успели выйти во двор, когда нас нагнала мама с сумкой набитой под завязку едой. Запас был явно не на два и даже не на три дня. Батя хмыкнул и всучил ношу мне. Так же за ухо он вывел меня со двора и довел до самого леса, только там отпустил и указал на тропу.

– Шагай. Я за тобой, - велел отец, и мы пошли к одному из множества раскиданных по всему Лесу охотничьих домиков.

Отец не повел меня в самый дальний из домов, а ограничился ближайшим. Всего пара часов бодрого пешего хода. Он подвел меня к калитке, и предупредил:

– Сиди тут пока я не вернусь, и не вздумай вернуться в село, новобранец, - папа развернулся и направился проч.

– Отец, - остановил я его.

– Что?
– спросил он.

– Что со мной?

Батя на секунду задумался.

– Точно не знаю, но возможно ты маг, - он печально улыбнулся и развел руки в стороны, как бы говоря, что он в этом не виноват.

После этого папа ушел, оставив меня одного в полном смятении. Я присел на крылечко дома, облокотившись спиной о дверь, и уставился на кроны деревьев. Просидел бы так, наверное, долго, если бы вскоре мое внимание не привлек выбивающийся из фона шум. Я пошевелил ушами, прислушиваясь, и вскоре разобрал, что это не зверь. Звери так через кусты не ломятся. По крайней мере, в обычных условиях.