Пепел и кровь
Шрифт:
— К чему ты это ведёшь? Я не хуже тебя представляю последствия экономической блокады окружённого горами со всех сторон Княжества. Так часто бывает, когда твое преимущество является твоим же слабым местом.
— Я лишь хочу быть честным с тобой, а потому скажу как есть. Если Империя не придёт к нам на помощь, то князь будет искать поддержки в Греше. Летний перевал останется единственным каналом для внешней торговли. Тем более, что после устроенной Бродриком войнушки в северных баронствах, Грешу, как и нам, есть что делить с новым королём Приозерья.
— Это официальная позиция князя? — взгляд мага стал ещё тяжелее
— Что-ты, это лишь домыслы скромного сотника.
— Что ж, я их услышал, — Лавлиен встал, давая понять, что приём гостей на сегодня окончен. — Завтра я выезжаю в Трием. Постарайся до моего возвращения поменьше фантазировать, тем более вслух. Лучше займись обороной. С каким бы ответом я не вернулся, это будет не лишним.
Решение, предложенное Лавлиеном, действительно вряд ли кому могло понравиться. Оно даже мне не нравилось. Но маг однозначно дал понять, что иного варианта он не видит. Он согласился принять детей (и только детей) при условии, что будет организовано что-то вроде частного детского дома, в котором они будут проживать до того момента, пока не будут переданы опекунам, готовым их принять на постоянной основе. При этом ни о какой помощи из казны речи не шло, так как по словам Лавлиена, только так мы сможем избежать излишнего внимания к этой теме со стороны князя и его чиновников. А значит, мы должны найти частных инвесторов, готовых безвозмездно профинансировать этот социальный проект хотя бы на первичном этапе. Учитывая сроки, таким инвестором могут стать только его инициаторы, то есть Бешеные зайцы, которым в будущем предстоит найти тех, кто готов будет разделить с ними эту нелёгкую ношу.
В ответ на такое обескураживающее предложение я тут же выдвинул на роль соинвесторов кандидатуры очень уважаемых и дюже благородных особ, которые по определению не могут быть равнодушными к такому человеческому горю. А именно господина главного мага и его друга сотника, совместно командующими войсками Заставы.
Ратимир хотел было вежливо отказаться и даже послал нас нахер, но Лавлиен урезонил его, убедив в необходимости проявления гуманности, а также пользе подобного рода пожертвований для репутации в местном сообществе и кармы в целом. В общем, на первичном этапе договорились собрать фонд в 10 золотых монет, 5 из которых выделяли Зайцы, а ещё по две с половиной должны были сброситься сотник и маг.
На сколько хватит этих денег, и что делать, когда они закончатся, я пока не хотел даже думать. Оставалось надеется только на то, что в простых людях куда больше тепла и света, чем в меркантильных аристократах, оценивающих даже детские жизни в монетах и перспективах.
И вот теперь, мрачный и задумчивый, я шагал по коридорам крепости, чтобы снова выйти за стену и сообщить собравшимся там беженцам, что им придётся вверить жизнь почти сотни разновозрастных детей неизвестным людям, а самим, получив провизии в дорогу, отправиться поискать счастья в другом месте.
Чёрт! Видимо, накативший на меня цинизм — это ничто иное, как защитная реакция организма на такой стресс. Сложно оставаться человеком, когда другие не хотят тебя в этом поддержать. Сложно, но необходимо.
Не успел я выйти на крепостную галерею, ведущую к внутренней воротной башне (а в Заставе их было целых две, образующих между собой хорошо простреливаемую буферную зону), как услышал стон полный боли и отчаянья. Нет, не услышал, скорее почувствовал колебания силы на каком-то совсем ином плане бытия, чуждом и инородном. Словно не я их улавливал, а кто-то другой, а мне уже доставалась обработанная версия, привычная для восприятия моими органами чувств. Но в том, что это было проявлением неподдельного страдания, я был уверен. Да что за бесовщина?!
— «Близкое определение», — раздавшийся в голове голос заставил замереть на месте.
— «Твоих рук дело?» — спросил я, уже понимая ответ.
— «Я лишь помог услышать. А от тебя уже зависит, пройдёшь ты мимо, или…»
— «Тебе-то это зачем? Только не говори, что хочешь ей помочь.»
— «Я и не говорю. Может я просто хочу тебе показать, что было бы лучше, если бы ты позволил мне сожрать их ещё там, в храме. Меньше мучений, меньше боли…»
— Ты в порядке? — спросил Дунвест, обративший внимание на мою внезапную остановку.
— Да, — я решительно мотнул головой, прогоняя навязчивый голос из головы.
Дерьмо! Только этого мне сейчас не хватало. Не помню ни одного раза, когда бы этот проклятый голос заговорил со мной просто так, и всё бы закончилось тихо и мирно. Он — предвестник неприятностей, и идти у него на поводу — не лучшее решение. Лучше сначала всё обдумать. Тем более, сейчас всё равно не время, и меня ждут другие неотложные дела.
Но разве я смогу теперь нормально уснуть, просто выкинув это из головы?
Сказать, что моё настроение после повторной встречи с беженцами было гадким, означало ничего не сказать. Вконец одолевшие меня апатия и хандра на фоне усталости и эмоционального истощения были сдобрены изрядной порцией рефлексии, постепенно переходящей в прокрастинацию. Не хотелось делать абсолютно ничего, а дел было невпроворот.
В связи с этим я решился на отчаянный шаг — провести тотальное делегирование, а самому заняться тем, что не давало мне найти душевное равновесие и сбросить, наконец, этот груз ответственности.
Как странно устроено человеческое сознание. Судьба одного конкретного ребёнка сейчас волновала меня куда больше, чем будущее целого Княжества со всеми его абстрактными жителями. И с этим я ничего не мог поделать. Если я по-прежнему хотел сохранить в себе человеческое начало, придётся на время отринуть логику и здравый смысл и попытаться разобраться в этом деле.
Что ж, решение принято, осталось придумать, как его воплотить в жизнь. А пока…
— Раст, собери всех в моём кабинете. Настало время раздавать монеты, а вместе с ними и новые задания.
— Уже? Не стоит ли ребятам передохнуть, прежде чем браться за новую работу?
— Не переживай, махать топорами и тыкать копьями им не придётся. Максимум, предстоит изрядно побегать, да активно шевелить извилинами.
— Извилинами? — недоумённо спросил мой помощник, а затем отчего-то, улыбнувшись, хмыкнул в усы. — Сейчас будут.
Раст вышел, совсем ненадолго оставив меня наедине со своими мыслями. Видимо, прослышав, что в моём кабинете планируется выплата заслуженного вознаграждения, мои бойцы бежали сюда со всех ног. Иначе как объяснить тот факт, что уже через пару минут они буквально толкались в дверном проёме за право первым протиснуться внутрь и встать поближе к моему столу.