Пепел на твоих гбах
Шрифт:
Они просидели так, не разговаривая и слушая шум грозы, ещё довольно долго. Каждый в своих мыслях. Андрей время от времени потирал лицо нервным жестом, Вика же пыталась замереть и сконцентрироваться на мыслях о согревающем пламени воображаемого камина. Как жаль, что в домике не было печки, хотя бы небольшой чугунной буржуйки с решётчатой дверцей. Они закинули бы в неё дрова и грелись бы, глядя на яркие язычки огня, доедающие головешки. Казалось, что если очень сильно напрячь воображение, то тело начнёт чувствовать это согревающее тепло, только протяни руки, и вот
Внезапно Андрей взял её за руку, повернул ладонью вверх и провёл по ней кончиками своих длинных пальцев. От неожиданности Вика вздрогнула, потеряла дар речи и лишь в изумлении уставилась на его задумчивый профиль. К щекам медленно приливала кровь от этой необъяснимой нежности.
— Ожоги совсем зажили, — вдруг произнёс он, не отрывая взгляда от рук.
Ожоги? Ожоги! Вика выдавила из себя несуразный ответ.
— Да.
Она неловко вытянула свою ладонь из его прохладной руки. Стало ещё сильней не по себе, чем до этого момента. Оба опять уставились в окно или в пол, да хоть на стену с облезшими остатками обоев, лишь бы не друг на друга.
— Можно один вопрос? — не глядя на него, решилась спросить Вика спустя несколько утомительно неловких минут.
Андрей секунду засомневался, но ответил.
— Можно.
— Ты давно здесь живёшь? — Вика имела в виду жилой комплекс, и надеялась, что Андрей поймёт её правильно. Отчего-то казалось, что банальный разговор сможет разрушить холодную стену между ними, и хотя бы общение станет более тёплым, если воздуху не суждено.
— Не знаю, — он пожал плечами, — несколько месяцев, наверное.
— Как такое может быть? Дома же только что построили и начали ключи выдавать в феврале или марте.
— Я самый первый заехал, в нашем доме точно. Совсем пусто ещё было. Точно помню, что это было зимой, снега было полно. А потом время быстро пролетело незаметно.
— И внезапно пришла весна?
— Да. И Эдуардовна со своей кошкой. Мы с ней потом долго вдвоём были. Кто-то появлялся и исчезал, смотрел квартиры, но жить не оставался. Я уже привык быть один на этаже, и что никому не мешаю.
— Это поэтому ты такой шумный? — Вика немного улыбнулась, Андрей шумел знатно, по крайней мере, в первые дни после её переезда. Возможно, сейчас он начал сдерживаться и Вике не достались его особо интенсивные сольные вечера.
— Я когда не на работе или соревнованиях, то дома начинаю на стены лезть. Не могу ничего не делать, потому и сверлю что-то или пилю, мастерю что-нибудь. Извини, если это тебя так доводит.
— Ну как доводит, — Вика пожала плечами, — работать сложновато. И спать. И есть тоже иногда. Я на удалёнке работаю, всё время дома.
— Я тогда могу музыку погромче включать. Вкусы у нас совпадают, — видимо, попытался пошутить Андрей.
Вика вспомнила, как они пели дуэтом. Ну да, совпадают в некоторых местах. Но точно не во времени воспроизведения любимых композиций. Да и в наушниках Вика музыку любила больше, ведь тогда она принадлежала только ей и никому больше.
— А как же Ангелина Эдуардовна, она же под нами живёт. Почему же она не ходит к тебе жаловаться?
— Я ей наушники подарил, она в них телевизор смотрит целыми днями. Ну, когда за Марысей вокруг дома не ходит с пачкой корма.
Вика улыбнулась, представляя себе эту картину.
— Это многое объясняет.
— А ещё мне книги помогают, но у меня их очень мало, — вдруг изменил интонацию Андрей.
Вике тоже книги помогали не сойти с ума, когда она оставалась одна. Это она могла понять больше, чем большинство людей из её старого окружения.
— Можешь у меня ещё брать, — она пожала плечами, — в обмен на тишину.
— Спасибо. Думаю, я не только тишину смогу тебе предложить.
На эту фразу Вика не нашлась, что ещё ответить. Он ведь мог предложить ей что угодно в обмен на тишину, и большинство этих вещей Вика даже не хотела воображать. Ей в принципе не хотелось совершать между ними какой-либо обмен или оплату. Покупать себе что-то неприятной ценой. От этих мыслей-воспоминаний в душе чернело.
За окном тоже наступила тишина, грома больше не было слышно, и дождь ослаб настолько, что перестал барабанить по крыше. Только редкие крупные капли срывались с оконных рам и громко шлёпали по внешней стороне подоконника.
Продолжать сидеть было неуютно, пусть и достаточно спокойно рядом с Андреем, когда он такой простой и разговорчивый. Но одежда была слишком мокрой, отчего по телу бегали мурашки. Дом был слишком старым и заброшенным, весь промёрз за зиму и отсырел. Вика встала, расправляя прилипшую к голому телу влажную спортивную кофту. Синтетическая ткань совсем не грела.
— Мы всю Кузину кровать намочили, — проговорила она, глядя на тёмные сырые пятна на сером покрывале.
— Кузину? — Андрей тоже встал.
— Здесь кот живёт. Я его Кузей назвала. Как домовёнка.
— А где он? — Андрей огляделся вокруг.
— Его нет дома, — Вика пожала плечами, — ушёл на охоту, наверное.
— Нам, думаю, тоже пора, — Андрей посмотрел в окно. Там заметно посветлело, и ветер перестал трепать измученные деревья. — Если мы там, где я думаю, то сможем на велосипедах доехать до района, вместо того чтобы тащить их по лесу.
— Мы недалеко от того места, где ты меня в прошлый раз с Марысей встретил, — уточнила Вика.
Встретил и спас от собак, подумала она. Тебе-то никто не запрещал меня спасать. А вот вернуть долг себе ты не позволил. Она ненавидела быть должна.
Андрей потёр руками предплечья, было слишком зябко, чтобы оставаться здесь надолго. Пора было двигать домой. Они подняли свои рюкзаки и надели на спины. Вика вспомнила о баллончике аэрозоля в кармане, и для чего она его хотела использовать, вот как понять этого человека? То его утопить хочется, то вполне нормальный. Когда он настоящий? Когда спокойный и разговорчивый или когда раздражительный и резкий, а может, только в те страшные моменты, когда случаются приступы?