Пепел наших костров
Шрифт:
Причем некоторые мешали Сане сознательно, крича, что все свидетели должны остаться на месте происшествия, потому что это – неизвестное науке природное явление, и каждый очевидец будет на вес золота. Очевидно, они тоже внимательно присмотрелись к пушинкам, которые прыгали, как блохи.
Эти пушинки устилали ветки уцелевших деревьев и асфальт на шоссе, но довольно скоро кто-то самый зоркий и внимательный заметил, что на асфальте их становится все меньше. Там, где проехали машины, слой истончался особенно быстро, и на белом фоне уже зияли серые просветы
Асфальт был совершенно сухой, и это могло означать только одно – пушинки не таяли, как снег. Они улетали, длинными блошиными прыжками покидали асфальт, устремляясь в сторону леса. Одновременное перемещение великого множества пушинок можно было заметить невооруженным глазом.
Но Саню Караваева это уже не интересовало. С криком: «Всех передавлю!» – он все-таки сдвинул свой тяжеловоз с места и стал разворачиваться по большому кругу.
А машины продолжали подъезжать, и когда Саня закончил разворот, выезд на шоссе был уже заблокирован. Когда к легковушкам, автобусам и обыкновенным грузовикам добавилась пара таких же фур, как у него, выехать на дорогу стало совершенно невозможно.
Гаишники, которые примчались, получив сообщение о пробке на Минском шоссе, сами застряли в этой пробке – машинами к этому времени оказалась забита даже спецполоса посередине трассы. Когда сотрудники ГИБДД добрались пешим ходом до конца дороги, они были уже очень злы и кипели, как перегретый чайник. Но едва они увидели, из-за чего разгорелся весь сыр-бор, как всю злость словно рукой сняло. Ребята несколько минут ловили челюсть у земли не хуже обыкновенных водил, а потом взялись за рации, дабы посоветоваться с начальством.
Но начальство не могло дать им никакого разумного совета. Оно само пребывало в шоковом состоянии, ибо в эти часы во все органы власти и охраны порядка обильным потоком поступала информация, от которой у кого угодно могла закружиться голова.
2
Связь с президентом прервалась примерно в полночь по Гринвичу. Глава государства как раз находился с визитом в Англии, а в Москве в это время была уже глубокая ночь.
Однако отключение спутникового канала правительственной связи, который соединяет президента со столицей и самое главное – «ядерный чемоданчик» с министерством обороны – это такое ЧП, при котором высших лиц государства будят незамедлительно в любое время суток.
Премьер-министр, будучи разбужен, первым делом нарезался на руководителя ФАПСИ, которого подняли с постели еще раньше. Мол, что за дела – есть же дублирующие каналы. Свяжитесь с президентом по кабельной линии, по радио, еще как-нибудь…
– Все каналы связи отказали одновременно, – бесстрастно ответил на это директор ФАПСИ, у которого были хорошие учителя по части умения сдерживать эмоции. Свою карьеру этот чиновник начинал в КГБ в годы его расцвета, при Андропове.
Премьер тоже был человеком сдержанным, но всему есть предел. Это ведь ни в какие рамки не лезет – потерять связь с президентом страны!
– Каким образом все каналы могли отказать одновременно? Что случилось? Ядерная война? Или земля наскочила на метеорит?
– Мы проверяем. Синоптики говорят, что Москва попала в зону метеорологической аномалии. Может быть, дело в этом.
Но версию о ядерной войне тоже нельзя было сбрасывать со счетов. Опровергнуть ее могли только военные, но они никак не могли дозвониться до постов наблюдения ПВО и вообще ни до кого не могли дозвониться. Военные округа не отзывались ни по радио, ни по кабелю, ни по гражданской телефонной связи. Кто-то выдвинул версию: электромагнитный импульс – как при атомном взрыве. Такой импульс мгновенно обрывает всю связь – даже оптоволоконную, потому что выводит из строя все электрические приборы.
Но почему тогда работает внутригородская связь? Почему разрушительный импульс обошел ее стороной?
Эта связь работала, как ни в чем не бывало, но приносила все новые тревожные вести.
Энергетики рапортовали о множественных обрывах линий электропередач. Из-за этого возникла перегрузка в городской энергосистеме, и многие подстанции автоматически отключились. Энергия извне в Москву не поступает. Город обесточен и нормально функционируют только защищенные линии, запитанные от городских электростанций.
Железнодорожники докладывали об обрывах контактного провода и экстренной остановке поездов.
Газовщики зафиксировали прорыв магистрального газопровода, по которому голубое топливо поступает в Москву. А ремонтно-спасательная группа несколько часов не могла выехать к месту прорыва из-за тумана, который достиг немыслимой плотности.
Были и другие разрывы на трубопроводах, ведущих в город и из города, и ответственные за их сохранность докладывали об этом с ноткой паники в голосе.
Еще бы – газ, он ведь взорваться может. И главное – нет связи, чтобы отдать приказ перекрыть газопровод с другой стороны.
Но и на этом дело не кончилось. Ближе к утру, когда туман рассеялся, а сквозь снежную бурю при большом старании было можно пробиться, газовщики, добравшись до места разрыва, обнаружили, что никакой другой стороны у газопровода просто нет.
Его словно разрубили гильотиной пополам и вторую половину куда-то убрали.
Уцелевшая половина оканчивалась идеально круглым торцевым отверстием, в котором скапливался белый пух, образовавший что-то вроде плотной пробки. Поэтому газом не пахло совершенно.
Железнодорожники, для которых ремонт повреждений не был вопросом жизни и смерти, добрались до аварийных точек еще позже – когда стихла уже и снежная буря. Но удивились они не меньше.
Сначала ремонтникам показалось, что пути просто засыпаны снегом. Но разрыв снег, они не обнаружили там никаких путей. Ни шпал, ни рельсов. А впереди простиралось чистое поле без всяких признаков бетонных опор, обрамляющих железную дорогу. А ведь опоры – это не деревья, они должны выдерживать любой ураган.