Пепел Снежной Королевы
Шрифт:
– Расскажи, как тебе удалось войти в такое доверие к хозяйке пансиона?
– Это была страшная женщина, вот кого надо в Ньюгейт навечно! Она совратила меня. Нам, девочкам, приходилось спать в одной постели, и мы привыкли к таким играм, но одно дело, когда грешат дети, невинные и несчастные, которым всего-то и хотелось, что согреться и получить капельку любви от такого же несчастного создания. А другое дело, когда ребенка заставляет этим заниматься взрослая женщина, в чьей полной власти он находится.
– Это ужасно и печально. Как тебе удалось
– Поистине чудом. Что-то проснулось в сердце этого дракона, видимо, и у них бывает сердце. Она стала бояться меня, ей стало стыдно за грехи ее. Возможно, такое влияние на нее оказал удар, который она как-то перенесла. После этого она стала просить у меня прощения и даже дала немного денег. Но я уже стала к тому времени совсем взрослой и не позволила бы вертеть собой.
– А зачем вообще тебе понадобилось спасать Корки?
– Мне стало невыносимо жаль это бедное создание. Ведь, если бы не я, смерть его была бы неизбежной. Несчастный сынок прекрасной леди, на которого я заменила Корки, был в куда лучших условиях, хотя тоже и внебрачным, так какая ей разница, ее ли сын пользуется благодетельством или совсем другой мальчик. Только не верю, чтобы она не почуяла подмены. Нет, не такое у нас, матерей, сердце. Ума не приложу, зачем она продолжала делать вид, но, видимо, ей это было нужнее, чем правда.
Корки. Уильям Коркдейл. Молодой человек, двадцати семи лет. Худой, жилистый. Темные глаза круглого рисунка, тонкая переносица, короткий нос. Темные волосы коротко пострижены – в те времена мужчины носили парики. Иногда заметна хромота (его подкинули к дверям прихода уже с переломом бедра), нога постепенно залечена.
Маленький рост и худоба объяснимы как плохой наследственностью (ведь его родителями были служанка и вор), так и жестоким недоеданием в младенчестве. В те времена богачи, аристократы, питавшиеся отменно и самыми лучшими продуктами, были заметно выше ростом, чем простые люди.
Подвижные черты лица, горькая складка у губ. Вообще, на его лице постоянно присутствует сардоническая мина, которая сменяется только томным, скучающим видом. Его Корки принимает, находясь в обществе.
Корки побаиваются и за острый язык, и за виртуозное владение шпагой, на его счету несколько дуэлей, не доказанных благодаря его ловкости и везению, иначе не избежать бы ему виселицы.
Очень сильные кисти рук, натренированные постоянным фехтованием. Левша, но шпагой владеет обеими руками. На правой кисти руки шрам, тянущийся от большого пальца к запястью, – типичное ранение для фехтовальщика.
Двигается медленно даже в бою, растягивает движения и приволакивает ногу, создавая ложное впечатление усталости. Походка плавная, скользящая, «кошачья».
Внимательный взгляд его темных глаз из-под полуприкрытых век настораживает действительно сообразительных окружающих, внушая тем мысль о скрытой силе и недюжинном уме.
Зубы белоснежные, вообще, он отличается необыкновенным для того времени пристрастием к чистоте, как медик и как ребенок-сирота, особенно ценит отсутствие грязи. Так же родом из его бедного детства любовь к дорогой одежде. Почти все деньги, разными путями попавшие в его руки, превращаются в предметы туалета.
Отличается экстравагантными вкусами, предпочитает французские фасоны и ткани, одним из первых надевает новинки моды. Табак употребляет курением, что считается в некоторых кругах моветоном.
Является завсегдатаем лондонских кофеен, в которых принято играть по-крупному. Это один из источников его доходов. Также находится на содержании у нескольких аристократов, каждого из которых считает возможным отцом. В матери он уверен более.
Считается, что он незаконнорожденный сын леди Фрэнсис, баронессы Кингстон, графини Мансфилд, носительницы графского титула Аргайл, рожден той от неизвестного отца, поэтому имя Коркдейл (семейный майорат без поместья) Корки носит не совсем законно. Родив его, леди отдала ребенка на воспитание к доброй женщине с хорошей репутацией – еще бы, больше половины отданных ей детей выживало!
Леди исправно платила за содержание и воспитание малыша. Ей это почти ничего не стоило. И несмотря на болезненность, он выжил и стал проворным, ловким, хотя и щуплым мальчиком. Он был слабее и меньше ростом всех своих сверстников, но благодаря заботам миссис Хекни, а в большей степени заботам маленькой Элизабет, он выжил.
У миссис Хекни была еще и школа, которую посещали мальчики из довольно знатных семей Лондона. Особенные успехи юного Корки в точных и естественных науках позволили гордившейся его достижениями наставнице рекомендовать леди Фрэнсис отдать его в математическую школу при госпитале Христа.
Нигде в то время лучше не преподавали навигационные науки, как в классе Захарии Конрада Уффенбаха. Там же любознательного молодого человека приметил и взял себе в ученики известный медик сэр Томас Эддингхем.
Так и поселилась в душе Корки любовь к этим двум дисциплинам. Но не только в них он преуспел. Ему, как никому другому, удалось отличиться также в сложнейшем деле приобретения врагов.
Дело в том, что мальчики, вместе с которыми он посещал школы, были знатными и признанными детьми известнейших фамилий. Были там и представители Аргайлов, к семье которых принадлежала леди Фрэнсис.
Некоторые из родственников не обращали внимания на Корки, некоторые, сами будучи всего лишь младшими сыновьями, держались на равных с ним, но один из них – молодой Джорджи, питал истинную неприязнь к бастарду, выросшую в лютую ненависть, по мере того как росли успехи Корки в науках.
Это были самые тяжелые для Корки времена, тогда он еще не научился защищаться. Однако постепенно уроки фехтования, которые посещали все мальчики, стали приносить свои плоды в плане повышения самоуверенности Корки и способности его защищаться от недружелюбия старших товарищей.