Пепел Снежной Королевы
Шрифт:
Учитель фехтования Генри д’Анджело (сын знаменитого Доминика Тремомондо), имевший свою школу в центре Лондона, питал особенную привязанность к талантливому ученику и давал тому уроки отдельно, обучая его тонкостям, недоступным большинству его учеников.
А в Оксфорде Корки, достигший больших успехов, чем все стальные, преуспел и в поисках истинных друзей. Таковым стал Дуглас Денвер, граф Нортамберлендский. Это был вполне состоявшийся молодой человек, введенный в титул еще при рождении, женившийся в возрасте четырнадцати лет и начавший управлять огромными поместьями и состоянием еще при жизни деда с самого юного возраста.
Денвер был уравновешенным,
Сойдясь на почве любви к математике, молодой граф и незаконнорожденный Корки вместе посещали лекции сэра Исаака Ньютона, уроки фехтования д’Анджело и впоследствии даже поселились в одном корпусе Оксфорда.
Вскоре, в немалой степени благодаря влиянию Корки, лорд Денвер примирился со своим дедом, своим положением и определенностью будущего, сулившего ему пэрство, политическую карьеру и огромнейшие прибыли с капиталов и поместий, оставленных ему в наследство.
Право, это скучно – рассказывать о себе. История жизни, не занесенная в семейную библию, не должна быть источником вдохновения, как я считаю.
Матушка моя получается в вашем рассказе не особенно положительной героиней. Тогда как я преклоняюсь перед ней, люблю всей душой и благоговею. Думаю, что редкая женщина способна на проявление такой смелости и отваги, на которые решилась она.
В ее семье не принято рожать детей вне брака, знаете ли, тем более признаваться в этом столь откровенным способом. С малых лет я имел возможность получать образование и пользоваться почти всеми правами, которыми наделены мои более удачливые сверстники, и все благодаря ей. Не ее вина, что миссис Хекни отличалась такой жестокостью во взглядах на воспитание и содержание препорученных ее заботам детей.
Вместе с нами воспитывались и дети из многих знатных фамилий, правда, отношение к ним, надо признать, было куда более гуманным. Но я ведь бастард, и, право, то, что я выжил, уже большая удача. Удача и заслуга Бетти. Вот поистине благородная душа, она ничего не выигрывала в своем печальном положении, когда оберегала меня и опекала, неоднократно спасая мою жизнь, ей я обязан тем, что живу. Я ценю ее как самого верного друга.
Иногда я опасаюсь за нее, но она действительно умная и ловкая особа. Я знаю, как нелегко в этом мире таким, как она и я, поэтому ни в коей мере не осуждаю ее за образ жизни и способы пробиться в люди. Для женщины сия задача втрое сложнее, чем для мужчины. Любой, кто причинит ей боль или малейший вред, почувствует на вкус сталь клинка.
На свете есть всего несколько людей, ради которых я пожертвовал бы многим. Леди Фрэнсис, моя милая матушка, взбалмошная и ветреная красавица. Моя бесценная подруга, озорница Бетти. Дуглас Денвер может всегда рассчитывать на мою верную шпагу. Малышка Хэтти. Хэтти… Сама нежный цветок, как и ее подопечные. Невозможно себе представить, что такие хрупкие создания могут родиться от обычных людей. Ее печальная история может тронуть самое каменное сердце, я испытываю к ней смесь странных чувств – отеческих, покровительственных и еще… Вместе с тем я уважаю ее, как никого другого. Мне бесконечно жаль ее.
Вы говорите, что Джордж Аргайл ненавидит меня. Пожалуй, если бы эта слизь была способна хоть на какое то чувство, я бы согласился. Но этот человек, если его можно так назвать, скорее в силах летать, чем чувствовать что-то сильнее тривиальной изжоги от несварения. Тот, кто издевается и физически измывается над более слабым, – не заслуживает ничего, кроме презрения, и я его презираю. Впрочем, так же, как и большинство остальных представителей так называемого высшего света.
О, я много вращаюсь среди них, они не считают необходимым скрывать от такого ничтожного человека, как я – без титула и земли, – свою низменную сущность, переполненную пороками и слабостями самого отвратительного толка. Никакого сожаления к ним я не испытываю, обирая их за игорным столом или убивая на дуэли.
Отлично знаю, что сам ничем не лучше их. Но и не хуже, клянусь честью! Эти ленивые, ничтожные людишки не дают себе труда озаботиться собственным образованием, имея для этого все возможности. Подлые, жалкие и никчемные распутники.
Мистер Ролли лучше любого из них – будь у него хоть малейшая возможность, он никогда не стал бы вором. Хотя нет, он, возможно, и стал бы. Человеческая природа такова, что плут всегда останется плутом.
Но, по крайней мере, его я уважаю больше, чем ленивых свиней, просаживающих свои состояния и пропивающих свое здоровье в многочисленных тавернах. Все эти глупцы только того и заслуживают, чтобы их карманы облегчили, а их бока не менее основательно намяли.
Да, я ненавижу. Но есть и то, что доставляет мне удовольствие. Математика. Цифры для всех одинаковы. Четырежды четыре дают одинаковое множество как для вора, так и для барона. Чистый, сухой и холодный мир цифр – самое прекрасное впечатление от моего детства. Учеба единственная давала мне надежду жить, как и встречи с леди Фрэнсис.
Медицина… Сэр Томас Эддингхем открыл мне другую сторону равенства всех людей. Он показал мне, что и бедный, и богатый внутри устроены одинаково. У всех равно сердца, легкие и селезенки. Все одинаково болеют и умирают. Уроки анатомии стали для меня уроками жизни. Если бы я не был рожден матерью-графиней, я пошел бы в медики и, возможно, заработал бы состояние на этом. Но я заложник своего рождения, так же как и Денвер, так же как и Аргайл.
На политику мне наплевать. Мой лагерь – тот, что сможет обеспечить мне состояние и поместье, титул и должность, достойные имени моей матери. В отличие от Дугласа, я не склонен проявлять верность в политических воззрениях. У меня свои собственные понятия о чести и верности. И родина для меня – не то, что для других. Моя родина – это мое будущее поместье, титул и матушка.
Поэтому я примкну к любой партии, которая пообещает мне помощь в достижении этого. Но я понимаю, что это возможно единственно как чудо. Слишком велика разница между честным человеком и безродным бастардом. Даже обладай я всеми достоинствами, умом, знаниями и благородством вселенной, я не стану равным в обществе без денег. И титула, который можно приобрести на них.
По чести признаться, я был бы счастлив умереть во младенчестве, как и многие мои ровесники. Жизнь для меня не подарок, не наслаждение. Это скорее кара и жестокое наказание. За то, что имел несчастье родиться вне брака. За то, что имел «счастье» быть рожденным знатной дамой. За то, что обладаю умом, большим, чем положено безродным беднякам. Должен с иронией заметить, что все это в значительной мере осложняет мое нелегкое положение.
Наказание следует за все наслаждения и излишества. И за любовь в том числе. Страдания Бетти стали для меня тяжелым испытанием. Возможно, более тяжелым, чем для нее.