Пепел удачи

Политов Дмитрий Валерьевич

– Беги, беги, сам знаю, – подтолкнул истребителя Звонарев.

В ожидании приятеля Егор от нечего делать еще раз прокрутил в голове разговор с Надежиным. И неожиданно понял, что за мысль не давала ему все время покоя, ускользая от осознания. Фрегаты, внаглую присматривающие за крейсером! Ведь это вовсе не демонстрация силы, как сказал ему командир, – в конце концов, «Московит» даже при самом неудачном стечении обстоятельств способен перемолоть их за пару минут в салат, – а примитивная провокация! Вдруг-де у Надежина взыграют амбиции, и он прикажет отогнать настырных наблюдателей? А вот тогда у неведомого противника появится реальный шанс обвинить командира

корабля в мятеже, что в условиях военного времени попахивало безусловной и скорой веревкой!

Значит, Александр Макарович говорил о том, что их недоброжелатели чувствуют свою силу, демонстрируя желание и возможность пободаться с представителем достаточно известной и могущественной фамилии. Да-а… Но как быстро их враги отреагировали! Выходит, все это время крейсер находился под наблюдением, просто не столь явным. Егор почувствовал, что от этих мыслей начинает неприятно давить в области затылка и в висках.

От начинающейся мигрени его избавил Вихров. Леха появился настолько эффектно, что даже отнюдь не впечатлительный Егор малость пришалел. Из лифта, не торопясь, вышел офицер в синем парадном пилотском мундире с просто-таки ошеломляюще внушительным «иконостасом» боевых наград. Звонарев и не подозревал, что этот раздолбаистый выпивоха является георгиевским кавалером! И это помимо еще доброй дюжины боевых орденов, медалей и всевозможных знаков и нашивок. Среди них особо выделялся с виду вроде бы простенький, но ценившийся у пилотов ВКС неимоверно высоко знак «Красного круга», означавший, что в сфере досягаемости его обладателя противник будет гарантированно уничтожен. Разумеется, противник, равный по классу – смешно было бы думать, что истребитель-перехватчик способен завалить, к примеру, линкор. Но об этом-то отличии приятеля Егор, конечно, знал – об этом все знали!

Вихров, довольный произведенным эффектом – матросики так и замерли с отвисшими челюстями, а битый волк Романовский поперхнулся соленым словцом и уважительно цокнул языком, – вразвалочку прошелся перед строем, подошел к Егору и только тогда засмеялся, встряхнулся и вновь стал прежним балагуром и пофигистом.

– Ну как, мы едем или нет? – ухмыляясь, осведомился он и нахально расстегнул форменный галстук и сразу две верхние пуговицы. – Ненавижу эту удавку! – пожаловался Лешка, озабоченно растирая шею ажурным шелковым платком.

Звонарев встретился взглядом с наблюдающим за ними с явным неодобрением кавторангом и, в свою очередь, чуть приподнял брови. Александр Юрьевич, поняв его безмолвный вопрос, нахмурился, но все же негромко рыкнул, разрешая матросам занять места в ожидающем челноке, и пошел по коридору, независимо заложив руки за спину. Егор благодарно улыбнулся ему вслед и, ухватив за руку потянувшегося было за очередной сигаретой Вихрова, направился к шлюзу. Тем более что шлявшийся невесть где вестовой – засек, поди, мерзавец, буйствующего Романовского и спрятался от греха подальше! – соизволил наконец появиться и передать пакет с аккуратно сложенными флагами.

Оказавшись на базе, приятели быстро миновали КПП по офицерскому коридору – Лешка, получив замечание, нехотя привел форму в порядок, – вышли на улицу, где и остановили такси. Звонарев назвал водителю первый из адресов, куда им предстояло попасть, и откинулся на кожаном сиденье, задумчиво разглядывая пейзажи за стеклом. Вихров, устроившийся рядышком, также перестал нести всякую легкомысленную чушь и жадно прилип к окну.

Егору было грустно. Он печально вспоминал, как несколько дней назад ехал этой же дорогой, но с совершенно другим настроением и

мыслями. И вдруг все так резко перевернулось с ног на голову!

Рядом завозился Алексей. Из внутреннего кармана мундира он извлек небольшую, граммов на двести, плоскую фляжку в красивом чехле с рельефной и многоцветной эмблемой ВКС, отвинтил крышку – по салону поплыл запах дорогого коньяка – и протянул ее Звонареву. Егор отказался – приходить в дом, где царит атмосфера траура, в неподобающем виде он не хотел.

– Была бы честь предложена, – равнодушно обронил Вихров и приложился к фляге. Сделал пару больших глотков, с сожалением потряс опустевшую емкость, приладил крышку и убрал фляжку на место. – Знаешь, – произнес он неожиданно трезвым голосом, глядя строго перед собой, – мне однажды нагадали, что я погибну не в небе, а на земле. Я сначала смеялся над этим, а потом как-то свыкся. В бой иду – и все мне до лампочки, вроде как заговоренный я, бессмертный!

А в последний раз, когда нам приказали прикрыть крейсер и мы вывалились навстречу «демократам», я вдруг почему-то решил, что все… хана! Жуткая рубка была, настоящий ад! Я такого еще не видел, хотя воюю, кажется, целую вечность и прошел вроде через огонь и воду. Ведомый мой, Сашка Крусске, из чистокровных прусских баронов, между прочим, вояка в черт знает каком поколении, настоящий ас, нарвался на заградительный огонь с линкоров, но погиб не сразу – его «ястребок» потерял ход и кувыркался к планете, пока не сгорел в атмосфере. А катапульту, видать, у него заклинило. И он все это время в эфир хрипел – ранен, наверное, здорово был, кибер его наркотой по самые брови накачал, и он нам стихи на немецком читал… – Глаза Вихрова лихорадочно заблестели. – Что я его матери скажу?! Как объясню, что не уберег, не сохранил?!

– А ну успокойся! – прикрикнул на разошедшегося пилота Звонарев. – Что ты воешь, как баба, думаешь, только тебе хреново было?

– Да не в этом дело, – горячо зашептал Вихров, наваливаясь на его плечо. – Понимаешь, я едва не отвернул, когда нас эсминцы гонять начали. Чуть своих не бросил и не сбежал! Представляешь?!! И это после Даркана, Экстола, Райджа! Я ведь ни разу – слышишь! – ни разу не струсил, а тут… – Лешка обмяк. – Лечу и понимаю, что уже в прицеле нахожусь, комп орет, требует маневр уклонения выполнить, а у меня внутри все будто закаменело – ни пошевелиться, ни дернуться… И тут Валька Рогов – он к нам только-только пришел, зеленый совсем! – наперерез кинулся и меня своей машиной прикрыл… Я ведь лидера группы исполнял!

Звонарев с оторопью слушал приятеля. Раньше ему казалось, что пилоты – это существа без нервов, привыкшие к тому, что постоянно ходят по лезвию косы одной малосимпатичной костлявой старухи, и потому не боящиеся ни черта, ни бога. А на поверку выходило, что и их перетирает страшная мясорубка войны, выпивая душу и иссушая чувства. И все бахвальство, задиристость и взгляды свысока «суперменов» с серебряными значками-крылышками на рукавах – это только защитная маска, призванная скрыть нечеловеческую усталость и пустоту внутри.

– Ты просто устал, – успокаивающе сжал он плечо Алексея. – Просто устал!.. Мы все устали – не успели из похода прийти, а тут снова все завертелось – вот ты и поплыл малость. Тебе сейчас надо еще вмазать, а после к девкам завалиться, и все будет нормально. Слышишь?

– Да херня все это, – безжизненно проронил Вихров и закрыл глаза, откидываясь на мгновенно принявший удобную форму подголовник. – Просто хер!.. ня!.. Толкни меня, как приедем, – попросил он после небольшой паузы и тут же захрапел.