Пепел Вавилона
Шрифт:
Поэтому, когда Марко Инарос провернул сделку с чернейшим из чёрных рынков Марса ради создания преемника Альянса Внешних Планет, Доуз видел два возможных пути: принять новую реальность или умереть вместе с прошлым. Он предпочёл тот, что выбирал всегда, именно потому и присутствовал за столом переговоров. Иногда приходилось по тринадцать часов выслушивать утопические разглагольствования Инароса, но всё-таки он за столом.
Однако в глубине души Доуз хотел бы, чтобы Уинстон Дуарте выбрал кого-то другого для своих мефистофельских манипуляций с поставками оружия.
Он взял ещё кусочек
— Есть вести с Медины?
Розенфельд пожал плечами.
— Ты про станцию или про то, что за ней?
— Да хоть что-нибудь.
— Станция в порядке, — сказал Розенфельд. — Укрепления на месте, всё как надо. А за ней... ну, кто ж это знает, са са? Дуарте делает всё возможное, отправляет из Лаконии транспорты с оружием и оборудованием. У других колоний...
— Проблемы, — сказал Доуз. В этом он не сомневался.
Розенфельд хмуро глядел в тарелку, избегая встречаться с ним взглядом, впервые с начала их неофициальной встречи.
— Границы — опасное место. Кое-кто говорит, что там разбудили какие-то силы, но никто не шлёт корабли посмотреть. И правда, у кого на это есть время? Надо закончить войну здесь. Тогда мы сможем заглянуть за границы.
— А «Баркит»?
Взгляд Розенфельда сосредоточился на перце.
— Люди Дуарте говорят, они с этим разбираются. Не волнуйся. Нас не обвиняют.
Всё поведение собеседника подсказывало Доузу не нажимать дальше, и он почти согласился сдаться. По крайней мере, стоило изменить угол атаки.
— Как получается, что все другие колонии изо всех сил стараются вырастить урожай побольше, и чтобы системы гидропоники не разрушились, как на Велкере, а Лакония уже получила производственную базу?
— Значит, там просто лучше планирование. Больше финансов. Ты не понимаешь, что этот чертов марсианин Дуарте...
Ручной терминал Доуза издал сигнал предупреждения. Запрос высокоприоритетного соединения. Этот канал он использовал при неотложных ситуациях на станции. Подняв палец, Доуз попросил Розенфельда подождать минуту и принял вызов.
— В чём дело? — произнёс он вместо приветствия.
Шаддид сидела за своим рабочим столом. Он узнал стену у неё за спиной.
— Ты нужен мне здесь. Один из моих людей в больнице. Врач говорит, он может не выкарабкаться. Стрелок под арестом.
— Хорошо, что вы его схватили.
— Его имя — Филип Инарос.
Доуз похолодел от ужаса.
— Сейчас приеду.
Шаддид поместила мальчишку в отдельный отсек, и это было разумно. Войдя на пост охраны, Доуз ощущал потрясение и ярость, как заряд в атмосфере. Стрелять в офицера охраны на Церере — прямая дорога в шлюз. Вернее, так было бы для большинства людей.
— Я включила автоматическое слежение за ним, — сказала Шаддид. — Настроила на свою систему. Никто другой не имеет к ней доступа.
— Зачем? — спросил Доуз.
Теперь он сидел за её столом. Она, конечно, глава охраны, но он — губернатор Цереры.
— Они бы её вырубили, — сказала Шаддид. — Тогда ты больше не увидел бы этот мелкий кусок дерьма живым. И между нами — оказал бы этим вселенной большое одолжение.
На экране Филип Инарос
— Как это случилось? — спросил Доуз.
Шаддид постучала по кнопкам ручного терминала и вывела на экран данные. Коридор перед ночным клубом, ближе к центру вращения. Дверь распахнулась, и появились трое, все астеры. Мужчина и женщина, чьи руки соприкасаются так, словно они уже наедине, и ещё один молодой человек. Мгновением позже дверь снова открылась, и вышел Филип Инарос. Звука не было, так что Доуз не знал, что кричит Филип вслед уходящим троим, он это только видел. Одинокий молодой человек повернул обратно, а пара осталась. Филип откинул голову, выпятил грудь. Уже не одно поколение человечество было свободно от гравитационного колодца внутренних планет, но позы молодых людей, лезущих в драку, не изменились.
На экране появилась ещё одна фигура. Мужчина в форме охранника. Филип обернулся к нему и что-то крикнул. Охранник крикнул в ответ и указал на стену, приказывая Филипу остановиться. Пара развернулась обратно, сделав вид, что они тут ни при чём. Молодой человек, который возвращался, чтобы подраться, потихоньку отступил — не отвернулся, но явно хотел дать противникам возможность разбираться между собой. Филип держался ужасающе спокойно. Доуз с трудом заставлял себя не отворачиваться.
Человек в форме охранника потянулся за оружием, и в руке Филипа мгновенно появился пистолет — волшебство, выработанное сотнями часов практики. А потом, как продолжение того же быстрого движения — вспышка из дула.
— Чёрт побери, — произнёс Доуз.
— Тут всё просто, — сказала Шаддид. — Офицер охраны отдал ему приказ. Он не подчинился и выстрелил в представителя власти. Любой другой на его месте сейчас уже был бы питательной средой для грибов.
Доуз зажал рот ладонью и тёр губы, пока они не начали гореть. Должен же быть хоть какой-то выход. Способ вернуть всё назад.
— Как твой раненый?
Шаддид не сразу ответила. Она понимала, о чём он спрашивает на самом деле.
— Стабилен.
— Опасности уже нет?
— Но и радоваться пока рано, — ответила она. Потом добавила: — Я не могу выполнять свои обязанности, зная, что можно безнаказанно стрелять в охрану. Я понимаю, тут вопрос дипломатии, но, со всем уважением, это твоя работа. Моя — каждый божий день следить за тем, чтобы шесть миллионов человек не перебили друг друга.
Моя работа не так уж от этого и отличается, подумал Доуз. Однако говорить такое сейчас не время.
— Свяжись с Марко Инаросом. Он, видимо, на «Пелле» , в доке 65-C, — сказал Доуз. — Передай, чтобы встретился со мной здесь.