Пепел. История Джей и Майкла
Шрифт:
Кап-кап, кап-кап, кап-кап…
Веки такие тяжелые, пришлось приложить немало усилий, чтобы их разлепить, во рту сухо, как в пустыне, аж язык к небу прилип. Лежу в палате на твердой каталке, в одну руку воткнута игла от капельницы, и в этой оглушительной тишине звук падающих капель и моих печальных мыслей звучит, словно отбойный молоток. Пытаюсь сесть, но мешают ремни, которыми меня привязали, видимо, чтобы не сбежала. Это даже смешно теперь. Куда мне бежать? Мы в закрытой коробке, в которой куча лабиринтов и ходов, но сколько не
Скрип открываемой двери и уверенные шаги доносятся до слуха, но мне даже не хочется смотреть, кто пришел и зачем. Меня больше ничего не интересует, хотя интересно, сколько я пролежала здесь. Очень хочется есть, пить и писать.
– Даже не поприветствуешь меня? Так и думал, никаких манер.
Вот его я не ожидала увидеть, парня, который открывал своим боем второй этап, тот самый, что назвал меня дурой. Он отстегивает ремни и помогает сесть, но меня начинает клонить в сторону, и приходится схватить его за руку, чтобы не свалиться с кушетки.
– Ооо, осторожней. Держи воду, – говорит он и протягивает бутылку.
Это какой-то прикол? Смотрю на парня скептически.
– Это просто вода, травить я никого не собираюсь, мне это ни к чему. Я просто должен тебя проводить к Сенатору и на этом все. Дальше я пойду собираться, вылазка через два часа, так что давай побыстрее, времени в обрез.
Смотрю в его глаза и понимаю, что он говорит правду, ему плевать на меня, он просто выполняет свою работу. Медленно подносит бутылку к своим губам и делает несколько глотков, после протягивает ее мне. Следую его примеру и тут же давлюсь. Постепенно становится легче, уже могу сидеть без поддержки.
Парень помогает мне слезть с каталки и ведет по коридорам, я еле плетусь за ним. Резко останавливается, так что мое непослушное тело впечатывается в его мощную спину и незамедлительно приземляется на пол.
– Это действие эфира, скоро придешь в норму. Может тебя донести? – спрашивает мой персональный конвоир и опять выгибает бровь, думаю этот жест начинает меня бесить с каждым разом все больше и больше. – Уверен, так будет быстрее.
– Не хочу быстрее. – Голос скрипучий и еле слышный, я его с трудом узнаю.
– Да, я понимаю, не самая приятная компания для тебя, на ближайший остаток жизни.
– Спасибо, что напомнил.
Сарказм так и сочится в наших репликах, не понимаю, зачем я вообще трачу на него силы, которые и так на исходе.
– Не думаю, что ты забывала.
Сейчас насмешки в его словах я не заметила. Конвоир разворачивается и идет дальше, но уже медленнее, и я ему за это искренне признательна. Дорогу нам преграждает Люк, так называемый охранник его величества Сенатора. Со своей фирменной мерзкой улыбочкой смотрит на меня и подмигивает. Мне плевать на него. Мне плевать на всех.
– Сенатор сказал проводить ее сначала к ней домой, там нашу крошку ждет подарочек. Только после этого вести к нему. Удачи, детка, скоро увидимся, – бросает Люк, посылает мне воздушный поцелуй и уходит, что-то насвистывая себе под нос и явно не попадая в ноты.
– Надеюсь, ты оценишь сюрпра-а-айз. Мы очень старались, – прокричал Люк, уже заворачивая за поворот.
С большим трудом нам удалось преодолеть расстояние до моего дома, но мы на месте, дверь приоткрыта, переступаю порог…
Тишина.
Гробовая тишина, нет даже слабых стонов матери. Нет вообще никаких звуков и что удивительно – это полная темнота, как бы я была рада сейчас мигающей лампочке. На ощупь подхожу к кровати и пытаюсь дотронуться до мамы…
Пусто.
Ее нет.
Но мои руки трогают влажную простынь, начинаю хаотично шарить ладонями и натыкаюсь на лист бумаги, хватаю его и выхожу наружу, все мрачные предчувствия проносятся через меня ураганом.
«Моя дорогая невеста, сегодня я дарю тебе то, чего ты хотела больше всего на свете, но это мой последний подарок. Жду тебя на церемонии бракосочетания через пятнадцать минут».
Читаю и мне становится так страшно, наверное, как никогда в жизни. Он сделал что-то ужасное. И почему церемония сегодня? Ладони покрываются липким потом. Нет, не потом. Только сейчас замечаю, что мои руки мокрые от крови. Мне приходится обтереть их о штаны, это кровь мамы. Неподъемный булыжник давит на грудь, не давая нормально дышать. Читаю дальше.
«Ты хотела освободить свою мать от боли и несчастий. Она свободна.
С любовью и ожиданием, Сенатор Рональд».
– Он ее убил, – промямлила я и облокотилась на стену, рассматривая кровавые трясущиеся руки.
– Мне жаль, – произносит конвоир. Я и забыла, что не одна.
Смотрю в карие глаза парня, о существовании которого я не подозревала и неделю назад. И именно он стал свидетелем той боли, что написана у меня на лице.
Ему жаль. Ага. Конечно. Всем плевать. Почему я так спокойна? Неверие? Шок? Транквилизаторы в венах? Или чем там меня накачали в палате. Я не знаю. Выпрямляюсь и убираю записку в карман.
– Я готова, веди меня к Сенатору, – произношу уверенно и поднимаю взгляд на брюнета.
Сейчас я знаю, что буду делать.
Глава седьмая
На трясущихся ногах переступаю порог кабинета Сенатора, не могу удержать себя в руках и медленно подхожу к нему.
– Ты ее убил! – Мой крик разрывает тишину.
– О, милая, ты запачкалась. И между прочим, я сделал то, что ты просила и только. – Ехидная улыбка появляется на тонких губах. – Ты сама говорила, что «твое главное желание в этой жизни – это свобода от меня и окончание мучений твоей мамы». Так она свободна, и больше ее мучить я не буду.