Пепел. Книга первая
Шрифт:
После всех этих ужасных смертей я просто боюсь представить, что ожидает меня через полгода. Раньше я недоумевала, почему он ждёт всё это время следуя пункту договора, но в один из дней я узнала причину. «Ожидание делает мой приз, более желанным» – цитата Рональда Эшвальда.
Глава четвертая
Не успеваю дойти до комнаты как мне преграждает дорогу Люк. Знакомьтесь – это шестерка Сенатора. И его данная перспектива очень даже устраивает. Почти волоком тащит меня в кабинет, хотя у меня и в мыслях не было сопротивляться. Какой в этом резон? В каком-то смысле я даже ждала такого поворота событий. Один тоннель, второй, третий. Дверь. Толчок в спину. Щелчок замка за мной – как выстрел в тишине.
Вдох.
Выдох.
Сенатор сидит за столом и крутит в руках свою любимую перьевую ручку, как он говорил только ей он подписывает смертельные приговоры. Челюсти сжаты аж желваки ходят ходуном, боюсь представить, что творится в его больной голове. Ещё страшнее подумать, что он со мной сделает.
Переминаюсь с ноги на ногу, не могу устоять на месте. От него веет чем-то загробным, холодным и затхлым – от этого мне не по себе. Всегда при виде Сенатора Рональда чувствую себя напуганной семилетней девочкой и каждый раз борюсь с этим чувством. В девяти из десяти случаев я проигрываю. Прекрасно понимаю если он увидит хотя-бы каплю страха – это доставит ему неимоверное удовольствие, а это последнее чего я хочу. Стараюсь не спускать взгляда с ручки которая кочует от пальца к пальцу, лишь бы не смотреть на его недовольную физиономию.
– Ты ослушалась. Почему? – приказной тон.
Голос ледяной, но обманчиво спокойный, значит скоро он начнёт метать гром и молнии и направлены они будут исключительно на меня. Сама напросилась. Я молчу. Он ждет ответа. И дождется, я знаю. Не скажу по-хорошему, будет по-плохому. А моё физическое состояние, сейчас важно, как никогда. Завтра бой.
– Так нужно было.
Понимаю звучит по-детски, но что я ещё могу ему сказать, от страха сводит все суставы так, что я и пошевелиться то не могу? От грохота подскакиваю, на пол летит всё что было на столе, книги, журналы, какая-то статуэтка в форме льва. После он плавно опускает ручку на стол и располагает свои руки по бокам от неё упираясь пальцами на поверхность и так давит на столешницу, что она жалобно скрипит. Голова наклонена вниз, что не даёт мне возможность увидеть бурю в его глазах, а я уверена она там присутствует.
– ТЫ, мелкая тварь, я на протяжении стольких лет заботился о тебе, оберегал! И что же я получаю в замен?! Я тебе отвечу. Непослушание, вот что! Я такого не уважения, не потерплю от своей невесты! – выпрямляется, и теперь я вижу бурю, которая снесет меня.
Огибает свой стол плавно, словно хищник перед броском и резко подлетает ко мне, хватая за шею и медленно сдавливает, я не шевелюсь, не должна показывать страха перед ним, ни перед ним, ни перед кем-либо. Не убьет. Знаю. Надеюсь.
– Я этого никогда не просила. – мой писк.
– Вот как ты заговорила, ну я тебе напомню. Когда тебе было десять лет, ты мне сказала; что не хочешь больше видеть дружка твоей матери. Припоминаешь? – от его криков мурашки сбегают по позвоночнику.
Его пальцы как щупальца ещё сильнее впиваются в кожу, тем самым перекрывая мне кислород, против моей воли руки поднимаются и я пытаюсь оторвать его от себя, но он не отпускает, а наклоняется ещё ближе к моему лицу и наши носы соприкасаются – орет так что слюна брызжет. И этот тошнотворный запах трав.
– Я убил его для тебя! Такого прежде даже для своих жён не делал, но сделал для тебя! – сдавливает сильнее.
Уже не отчетливо слышу его голос, как будто из далека и чувствую что моё тело летит в стену, ударяюсь затылком о бетон и оседаю на пол, но это все не важно, важно лишь, то что я снова дышу, с хрипом и кашлем, но пытаюсь втянуть в себя воздух полной грудью. Он только что признался в убийстве. Только это ничего ни дает. Кто мне поверит.
– Я вас не просила его убивать, просто не хотела, чтобы он и дальше мучал мою маму и пичкал ее наркотой. Но он исчез, что не мало радует меня, но вы продолжателе её травить. От куда вообще берутся наркотики в Подземелье? Ты испортил мне всю жизнь, так или иначе я выберусь от сюда и тебе будет меня не удержать. Я просто хочу найти врача для мамы.
Ненавижу эти разговоры с ним, но приходится отвечать. Иначе боль. Он умеет это делать. Мастерски.
– У нас есть врач! – по его лицу видно, он уверен в своей правоте. Власть затмила в нем всё человеческое. Если это когда-то было.
– Нет. Это у тебя есть врач, который просто приносит ей очередную дозу, когда меня нет рядом. Я просто хочу ее уберечь, чтобы она больше не мучалась! От женщины, которой она когда-то была – осталась только безжизненная оболочка, и во всем виноват ты и только ты…
– Я? Из-за кого она пошла торговать своим телом? Точно не из-за меня. Достаточно, убирайся. Я услышал в нужной мере, то, что хотел. Я собирался беречь и боготворить тебя, но ты сама не захотела по-хорошему, я долго ждал, когда ты вырастешь. Ожидание окончено. Ты свободна! Вооон!
Вылетаю из его кабинета, как будто за мной гонится стая голодных псов. Кстати, о псах, Люк стоит на стреме и улыбается. Не понимаю, как человеку может приносить удовольствие боль других людей. Наверное, он просто моральный урод. Двигаюсь по коридорам на автомате, ни кого не замечая, хочу закрыться в нашей с мамой комнате и забыть обо всём, воображая о жизни которая не приносила бы столько боли и страданий, где я была бы обычной девушкой и жила с родителями в нашем большом доме с террасой, ходила бы на свидания и в колледж, встречалась с подругами за чашечкой кофе. Я даже не могу нарисовать эту картину до конца в своей голове. Я не помню, как выглядит небо и обычный дом, который стоит на поверхности, а вкус кофе я вообще не представляю. Говорят, раньше его очень любили, наверное, оно вкусное. Вместо свиданий мне нужно думать о том, как выбраться от сюда, найти отца если он жив, конечно, спасти маму и самой не угодить в лапы похотливого тирана. Всего-то.
По возвращению в комнату вижу все ту же унылую картину что и всегда: шкаф, стол, кровать, чертова лампочка опять мигает. Немного пульсирует затылок и першит в горле, в остальном я в норме. Нужно сегодня лечь спать по раньше, завтра будет сложный день, ещё один этап отбора. Я должна буду выложиться на все тысячу процентов из ста. Но одна мысль не даёт мне долгожданного покоя. Он сказал «ожидание окончено», что это значит?
Глава пятая
День не задался с самого утра, все началось с того, что я проснулась под рвотные звуки мамы. Ей было очень плохо, я сбегала к врачу, он поставил ей какой-то сомнительный укол. После она уснула примерно минут на тридцать. Я отвела её в душевые. Скажу вам честно, что тащить на себе человека, который тебе практически не помогает – это тяжело, а мыть и подавно. Мне пришлось посадить ее прямо на пол в душевой, когда я пыталась ее намылить, она как маленький ребёнок брыкалась и отталкивала мои руки. Еле как завернутую в полотенце довела до кровати и уложила. Примерно через пять минут прозвучал гонг, значит время шесть утра, в зале мне нужно быть в восемь.
От нервов сводит зубы, да так что не могу сосредоточиться ни на чём. Сегодня скорее всего решится наша дальнейшая судьба. Нужно сходить в столовую: забрать еду и покормить маму. Сейчас она спит – немного вздрагивая во сне.
Иногда я завидую Дженни, хотя по мне, зависть – это самое ужасное чувство, но сделать с собой ничего не могу. У неё полноценная семья, конечно, им тоже приходится тяжело. А кому здесь легко? Мне кажется самое главное – это поддержка. Она знает, что дома ее всегда ждут. К примеру, если в один из дней я не вернусь, то к моему глубочайшему сожалению никто и не заметит. Никто не будет бить тревогу. От этого печально. Но факт остаётся фактом: если, я умру, даже не кому будет слезу пустить обо мне. Ну да ладно, ведь мне уже будет все равно.