Пеперль - дочь Жозефины
Шрифт:
– Ну, а теперь отправляйтесь прямо домой, – напутствует их на прощанье Божена, и девочки с восклицанием «Целую ручку!» выскальзывают из квартиры. Дверь очень тихо закрывается у них за спиной. Внизу, в укромном уголке подворотни, Пеперль вскрывает конверт. Русая и каштановая головка склоняются над ним, они с жадным оцепенением разглядывают его содержимое. Потом обе глубоко вздыхают и в один голос произносят:
– Сто шиллингов! – А Мали даже повторяет эхом: – Сто...
Они молча смотрят друг на дружку. Но затем лицо Мали расплывается в широкой улыбке, и она говорит:
– Сто шиллингов ни за что ни про что.
– То есть как это ни за что, – спрашивает Пеперль, – разве мы их не заработали?
– Не мы, – уточняет Мали, – заработали эти деньги, а наши пиздёнки.
– Моя пизда и я – это одно и то же, – отрезает Пеперль и добавляет: – Но что же нам теперь делать?
– Ну, надеюсь, кондитерское заведение ещё не закрыто, – в испуге произносит Мали, и обе девчонки бегом устремляются вверх по улице. На Лаудонгассе нет ни одного кондитерского заведения, поэтому они
– Смотри, вон там есть кондитерская! Искать другую сегодня уже некогда, сегодня нет времени сто раз раздумывать о том, что самое бульшее стоит всего десять грошей, но чего потом может надолго хватить.
Острым пальчиком Мали просто показывает на приглянувшиеся шедевры кулинарии, а когда Пеперль без лишних слов показывает продавщице сотенную купюру, той не составляет труда сложить на поднос гору сладкого. Пеперль расплачивается и ещё получает сдачи восемьдесят восемь шиллингов.
– Каждой остаётся по сорок четыре шиллинга, – констатирует Мали с полным ртом, когда они уже направляются в сторону Гюртеля. Продавщица стоит в дверях кондитерской и поочерёдно смотрит то на удаляющихся девчонок, но на сотенную банкноту в руке. «Тут, конечно, – думает она, – что-то не в порядке». Однако истинную причину происхождения у детей такой крупной суммы она, похоже, себе даже представить не может.
– А Ферди, – смеясь, спрашивает Пеперль, – сколько мы отдадим изящному господину? – И сама же со смехом отвечает на свой вопрос: – Этот блядский козёл говна сраного у нас получит!
Мали абсолютно согласна оставить свой собственный заработок у себя.
– Мы ведь как-никак нашей пиздёнкой это заработали, – заявляет она с горячностью, и Пеперль полностью разделяет правоту подруги. Она вспоминает, что из денег графа Кукило потратил на неё только пятьдесят грошей, купив ей мороженое, этот грязный тип, который наверняка рассчитывал, что Пеперль и впредь пойдёт для него ебаться, а ему останется только прикарманивать денежки.
– Этот грязный тип не получит от нас даже паршивого геллера! – решительно произносит Пеперль.
– А что ты скажешь ему, когда он спросит о деньгах? – с опаской интересуется Мали.
– Тогда я скажу ему, этому Кукило, пусть с этого момента он целует меня в жопу и что я ему отныне ничего не дам. Моя манда принадлежит мне, и за мою пизду мужчины должны платить, это ясно как божий день, а я в соответствии с их щедростью тоже буду с ними расплачиваться.
Пеперль стоит у дощатого забора на Вурлицер-гассе и поджидает Мали, которая всё никак не закончит мытьё посуды. Госпожа Вондрачек придаёт большое значение трудовому воспитанию. Пока кухня не вымыта до блеска, Мали не смеет шагу ступить на улицу. Однако, о том, чем девчонка занимается всю вторую половину дня, мать вопросов не задаёт. Она принадлежит к числу матерей, которые убеждены в том, что ебаться можно только по ночам. Мали же по вечерам всегда возвращается домой точно в срок, и этого оказывается достаточно, чтобы у матери не возникало никаких сомнений относительно нравственно безупречного образа жизни дочери. Пеперль внимательно читает различные надписи на заборе. «Пизда это хищный зверь, она питаится еблей!» Ошибка в правописании ей не мешает, и она задумчиво посмеивается про себя. Остановившись у последней планки, она придирчивым взглядом рассматривает изречение и относящийся к нему рисунок. Здесь изображён стоящий углом вниз квадрат с точкой посередине, а рядом – полоса с двумя шарами, остриё которой направлено прямо в центральную точку квадрата. И без написанного ниже изречения: «Хуй и пизда из одного гнезда» – каждому ребёнку понятен смысл этого примитивного рисунка. Но что особенно приковывает Пеперль к данному рисунку, так это не оригинальность поговорки и не тщательность выполненного рисунка, нет. Её привлекает то обстоятельство, что это творение целиком и полностью создано её собственной прилежной рукой. Пеперль никогда не пройдёт теперь мимо дощатого забора, не взглянув с исключительным удовлетворением на плоды своих художественных стараний. Пеперль позванивает тремя шиллинговыми монетами в кармане и глубоко вздыхает: это всё, что у неё осталось от заработанного на Лаудонгассе. Четыре дня она с Мали и с ещё несколькими любимыми подругами по школе вели поистине шикарную жизнь в окрестных кондитерских и кофейнях, но теперь наступил конец. Три вшивых шиллинга, и вот с ними она сегодня собирается отправиться в Пратер. Она ужасно досадовала на себя, что мысль сходить в этот увеселительный парк не пришла ей в голову намного раньше, потому что для подобной прогулки денег нужно гораздо больше. Этими же тремя шиллингами она не бог весть как осчастливит владельцев карусели. Впрочем, может быть, в Пратере встретится кто-то, кому захочется воспользоваться её пиздой и дать ей за это денег. При этой мысли лицо её заметно веселеет. Со вчерашнего дня она то и дело возвращалась к мысли, не пойти ли всё же к господину Кукило, однако всякий раз она эту мысль отбрасывала с ходу. Она уверена, что тот страшно её изобьет, а к побоям у неё никакой охоты не было. И вовсе не из-за боли, потому что боль проходит, да и, кроме того, она не так уж неприятна, как кажется. «Напротив», – думает она и с лёгкой дрожью через дырку в кармане платья слегка дотрагивается до пиздёнки. Нет, побои и боль здесь ни при чём, но её просто больше туда не тянет: её любовь к нему испарилась, его тонкая макаронина больше не представляет для неё ничего сверхъестественного.
Конечно, дубина с Лаудонгассе доставила ей заведомо большее удовольствие.
С развевающейся юбкой Мали торопливым шагом переходит улицу.
– Сервус, Пеперль, – запыхавшись, говорит она, – долго тебе пришлось ждать?
– Довольно долго, ну да ладно, сколько у тебя денег ещё осталось?
Мали роется в кармане и извлекает оттуда два шиллинга и восемьдесят грошей. Она вручает эту сумму Пеперль и с сожалением произносит:
– Это всё, что у меня ещё осталось от моего первой платы за любовь.
– Ничего, у меня тоже есть три шиллинга, стало быть, общим счетом, получается пять восемьдесят.
– Ну, тогда это ещё терпимо, можно что-нибудь предпринять.
Поездка в вагоне городского трамвая долгая, но приятная. Девочки размещаются в одном отделении с каким-то пожилым господином. Тот сидит напротив и, не проявляя никакого к ним интереса, через их головы смотрит в окно. Вдруг Мали, хихикая, показывает на сидящего напротив пассажира. Её взгляд при виде мужчины в последнее время направлен, прежде всего, на ширинку, и сейчас она сразу же замечает, что старик напротив позабыл застегнуть на штанах пуговицу. Однако Пеперль не поддерживает её глупого хихиканья, а пристально смотрит в глаза мужчине, лицо у которого покраснело. Медленно и словно бы случайно она немного раздвигает ноги и одаривает его улыбкой. Лицо мужчины краснеет ещё сильнее, он точно завороженный пялится на голые коленки и икры Пеперль. Она ощущает его взгляд прямо как поглаживание по коже и пытливо оглядывается по сторонам, желая сориентироваться в обстановке. Вагон почти пуст, только в переднем отделении едут две увлечённо сплетничающие женщины да какой-то господин, читающий газету. Кондуктор, прислонившись к поручням, стоя дремлет на площадке. Тогда Пеперль смелеет и как бы случайно поднимает юбку ещё выше. Она туго обтягивает ей ляжки и ещё немного их приоткрывает. В то же время она как ни в чём ни бывало оживлённо щебечет с Мали, будто совершенно не замечая присутствия постороннего. Правда, её пальцы нервно теребят подол, то подтягивая его повыше, то снова его одёргивая. Но подтягивание вверх неизменно сопровождается лёгким подъёмом юбки. Пожилой визави тяжело дышит. Ему достаточно лишь немного склонить голову набок, чтобы без труда разглядеть пятнышко тёмных волос, оттеняющих пиздёнку Пеперль. Краешком глаза Пеперль незаметно изучает сидящего напротив. По дорогому костюму и, прежде всего, по толстой роговой оправе очков она делает вывод, что у него есть деньги! Для проверки результатов своих наблюдений на практике она высоко поднимает одну ногу на сидение и возится с ремешком туфли. Этот манёвр длится лишь несколько секунд, однако этого для Пеперль вполне достаточно, чтобы откровенно продемонстрировать свою талантливую пизду пожилому господину и дать ему возможность в полной мере насладиться нежданно-негаданно представившимся случаем. Глаза у того сразу же полезли из орбит, руки начали мелко дрожать, однако, всё это быстро кончилось. Пеперль подчёркнуто неторопливо опускает ногу с сидения и тщательно приводит юбку в порядок. Таким образом, представление окончено, занавес опущен, и девочка с невинной улыбкой смотрит на совершенно выведенного из равновесия мужчину.
– «Звезда Пратера», – картаво объявляет остановку кондуктор.
Девочки встают, медленно проходят вперёд, и Пеперль при этом, как бы нечаянно, крепко трётся о колено мужчины. Потом они проворно выпрыгивают из вагона, Мали подхватывает Пеперль под руку и хочет поскорее утащить её подальше, однако Пеперль шагает подчёркнуто медленно, поскольку надеется, что господин всё-таки пойдёт за нею следом. Она бросает косой взгляд через плечо и видит, как мужчина колеблется. Тогда она ободряюще ему улыбается. Оглянувшись через минуту ещё раз, она видит его уже стоящим у ворот одного дома на Гейнештрассе. Он делает едва заметный кивок головой и исчезает в воротах.
– Пойдём, Мали, – говорит Пеперль, разворачиваясь на пятках. Она быстро устремляется за стариком. Мали сначала не понимает, что всё это значит, однако, стоило ей увидеть стоящего в подворотне старика, ей всё сразу становится ясно. Когда они приближаются к мужчине, тот спрашивает:
– Ну, и что же мне с вами делать?
Пеперль, глядя на него, улыбается и предлагает:
– Хотите подержать нас за пиздёнку?
Она произносит это безо всякого стеснения и при этом сразу же задирает юбку. Мужчина смотрит с вожделением и уже вынимает было из кармана руку, чтобы схватить Пеперль. Но та моментально одёргивает подол и спрашивает: