Пьер Менар, автор Дон Кихота

Доступные для чтения опусы этого ныне покойного писателя просто и легко перечислить. Тем более непростительны пропуски и добавления, произведенные мадам Анри Башелье в весьма несовершенном списке, с которым одна газета, чья протестантская направленность не составляет тайны, имела неосторожность ознакомить своих бедных читателей, хотя их и не слишком много и все они кальвинисты, если не масоны или подвергшиеся обрезанию. Истинные друзья Менара с тревогой и даже с некоторой грустью обозревали указанный перечень. Стоит заметить, что мы собрались вчера возле мраморного надгробья под кладбищенскими кипарисами и что Ошибочность уже силится бросить тень на его Память… Нет, решительно необходимо некоторое уточнение.

Я понимаю, что каждый может усомниться в моей авторитетности. Однако, надеюсь,

никто не запретит мне привлечь два почтенных свидетельства. Баронесса Бакур (на чьих незабываемых vendredis [1] я имел честь узнать усопшего поэта) охотно апробирует то, что будет изложено ниже. Графиня Баньореджо, одна из самых просвещенных интеллектуалок княжества Монако (а ныне – Питтсбурга в Пенсильвании, после ее внезапного брака с международным филантропом Симоном Кауцем, увы, жестоко оклеветанным жертвами его бескорыстных забот), принесла на алтарь «посмертного восстановления истины» (таковы ее подлинные слова) свою всем известную благородную сдержанность и, опубликовав открытое письмо в журнале «Lux», позволила, таким образом, мне

на нее ссылаться. Подобные волеизъявления, полагаю, заслуживают внимания. Я сказал, что доступные произведения Менара легко сосчитать. Тщательно исследовав его личный архив, я удостоверился, что он состоит из следующих сочинений:

а) Символистский сонет, дважды появившийся (в разных вариантах) на страницах журнала «La conque» (номера за март и октябрь, 1899).

б) Монография о возможности создания словаря поэтических эпитетов, являющихся не синонимами или перифразами слов расхожего языка, а «совершенными образами, созданными общими усилиями и предназначенными, главным образом, для поэзии» (Ним, 1901).

в) Монография о «некоторой общности или близости» мышления Лейбница, Декарта и Джона Уилкинса (Ним, 1903).

г) Монография, посвященная «Characteristica unive-rsalis» Лейбница (Ним, 1904).

д) Теоретическая статья о возможности усложнить шахматную игру посредством изъятия одной ладейной пешки. Менар предлагает, рекомендует, спорит и кончает тем, что отвергает это новшество.

е) Монография об «Ars magna generalis» Рамона Лулля [2] (Ним, 1906).

ж) Перевод – с прологом и примечаниями – «Книги о вольнодумных измышлениях и об искусстве игры в шахматы» Руй Лопеса де Сегуры (Париж, 1907).

з) Черновики монографии о символической логике Джорджа Буля [3] .

и) Рассмотрение основных законов метрики французской прозы с иллюстрациями из трудов Сен-Симона («Revue des lanques romanes». Монпелье, октябрь 1909).

к) Ответ Люку Дюртену [4] (отрицавшему существование таких законов) с примерами из произведений Люка Дюртена («Revue des langues romanes», Монпелье, 1909).

л) Рукописный перевод произведения Кеведо «Культитский компас», названного «La boussole des pr'ecieux» [5] .

м) Предисловие к выставочному каталогу литографий Каролюса Уркада (Ним, 1904).

н) Труд «Les probl'emes d'un probl'eme» [6] (Париж, 1917), где в хронологическом порядке рассматриваются решения знаменитой проблемы Ахилла и черепахи. Сохранились оба издания этой книги; на втором в качестве эпиграфа фигурирует совет Лейбница «Не страшитесь, мосье, черепахи», и в нем же обновлены главы, посвященные Расселу и Декарту.

о) Детальный анализ «синтаксических приемов» Туле [7] (N.R.F., март, 1921). Менар, помнится мне, заявил, что порицать и восхвалять – суть действия эмоционального свойства, ничего общего не имеющие с критикой.

п) Переложение александрийским стихом «Cimeti'ere marin» [8] Поля Валери (N.R.F., январь, 1928).

р) Резкий выпад против Поля Валери на страницах «Опровержения реальности» под редакцией Жана Ребуля. (Эта инвектива, заметим в скобках, – полная противоположность тому, что автор в действительности думает о Валери. Последний это так и воспринял, и старинная дружба обоих не пострадала.)

с) «Дефиниция» графини Баньореджо в «победоносном издании» (как его называл также писавший в нем Габриеле Д'Аннунцио), ежегодно публикуемом этой дамой с целью исправлять неизбежные ляпсусы прессы и являть «Италии и всему миру» свое истинное «я», ибо она (именно вследствие своей красоты и деятельности) часто становится предметом неверных и поспешных суждений.

т) Цикл великолепных сонетов, посвященных баронессе де Бакур (1934).

у) Рукописная тетрадь стихов, весьма впечатляющих своей оригинальной пунктуацией [9] .

Таковь! (если оставить без внимания случайные сонеты, наскоро сочиненные для гостей, поклонников или в альбом мадам Анри Башелье) доступныепроизведения Менара, названные в хронологическом порядке. А теперь я расскажу об одном его безвестном труде, поистине героическом, не имеющем себе равных. И – о скудость человеческих возможностей! – оставшемся незаконченным. Это творение, может быть, самое великое творение нашего времени, содержит девятую и тридцать восьмую главы из первой части Дон Кихота и фрагмент из главы двадцать второй. Я знаю, что сказанное мною покажется нелепицей. Объяснить эту «нелепицу» – первейшая задача моего очерка [10] .

Два текста, несравнимые по достоинствам, побудили его взяться за дело. Первый – тот самый филологический эскиз Новалиса (фигурирующий под номером 2005 в дрезденском издании), где затронута тема полнейшеготождества с каким-либо автором. Второй – одна из тех паразитических книжек, которые переносят Христа на бульвар, Гамлета – на Каннебьер [11] , а Дон Кихота – на Уолл-стрит. Как всем людям с хорошим вкусом, Менару было противно такое карнавальное шутовство, годное – как он выразился – разве лишь для того, чтобы удовлетворить низменные вкусы анахроничностью или (что еще хуже) восхитить нас далеко не новой мыслью о том, что все эпохи одинаковы, или о том, что все они различаются. Более интересным, хотя и осуществленным поверхностно и противоречиво, ему показался известный замысел Додэ: объединить в одной личности – Тартарене – и Хитроумного Идальго, и его оруженосца… Тот, кто празднословил, будто Менар посвятил жизнь созданию современного Дон Кихота, осквернял его светлую память.