Перебежчик
Шрифт:
– Бедняги, - сказал Траслоу.
– Давайте, мятежники! Не стесняйтесь! У нас и на вас хватит пуль!
– крикнул янки, расхохотавшись, когда не дождался ответа. День становился всё жарче. У Старбака не было часов, и он пытался по теням понять, прошел ли уже полдень, но казалось, будто солнце не двигается.
– Может, сегодня вечером нам не удастся поужинать пайком янки.
– А я хотел кофейку выпить, - с тоской произнес Траслоу.
– Нынче в Ричмонде настоящий кофе по тридцать баксов за фунт, - сказал Старбак.
– Не может такого быть.
– Абсолютно точно, - ответил Старбак, а потом развернулся, подняв голову, и нацелил винтовку на окоп, который словно шрам прочерчивал противоположный склон. Он выстрелил и опустился в ожидании привычной ответной пальбы по дрожащему гнилому стволу, но вместо этого янки стали кричать друг другу, чтобы не стреляли.
Пара пуль вонзилась в бревно, но в тот же момент властный голос потребовал от северян прекратить стрельбу. Кто-то с грустью поинтересовался, что случилось, а потом пара десятков голосов прокричала, что теперь безопасно. Траслоу в недоумении уставился на занятую мятежниками сторону долины.
– Вот сукин сын, - пораженно буркнул он.
Старбак обернулся.
– Боже мой, - произнес он. Северяне прекратили стрельбу, и Старбак крикнул своим, чтобы сделали то же самое.
– Не стрелять!
– заорал он. Полковник Бёрд отдавал такой же приказ на вершине холма.
Потому что на поле боя появился Адам.
Он не пытался укрыться, а просто вышагивал, словно наслаждаясь послеобеденной прогулкой. Он был одет в гражданскую одежду и безоружен, хотя не это убедило янки прекратить стрельбу, а флаг, который он нес.
Адам держал звездно-полосатый флаг и размахивал им, медленно продвигаясь вниз по склону. Как только стрельба прекратилась, он остановился и обернул флаг через плечо, как накидку.
– У него совсем мозги расплавились, - заявил Траслоу.
– Я так не думаю.
Старбак сложил руки у рта:
– Адам!
Адам сменил направление, спускаясь наискосок в сторону Старбака.
– Я искал тебя, Нат!
– радостно прокричал он.
– Пригни голову!
– Зачем? Никто не стреляет, - Адам посмотрел на вражеский склон, и некоторые янки приветствовали его криками. Другие спрашивали, что ему нужно, но в ответ он лишь помахал им.
– Что ты делаешь, чёрт возьми?
– Старбак пытался держать голову ниже импровизированного укрытия из изрешеченного пулями гнилого бревна.
– То, что ты мне велел, конечно же, - Адам скривился, потому что ему пришлось переходить через участок вонючего болота, а на нем были лучшие ботинки.
– Здравствуйте, Траслоу. Как ваши дела?
– Думаю, бывали и лучше, - подозрительно отозвался Траслоу.
– Я виделся с вашей дочерью в Ричмонде. Боюсь, что я не был с ней любезен. Вы извинитесь перед ней за меня?
– Адам прихрамывая перебрался через грязь и воду и достиг более сухого клочка, где укрывались Траслоу и Старбак.
Он беспечно стоял во весь рост, будто бы и не было никакого сражения. Но в этот момент действительно в этой части долины настало затишье. Солдаты с обеих сторон высунулись из укрытий, чтобы поглазеть на Адама, недоумевая, что за придурок так нахально лезет в самую гущу стрельбы.
Офицер-янки крикнул, спрашивая, что ему нужно, но Адам просто снова махнул рукой, предполагая этим жестом, что скоро всё прояснится.
– Ты был прав, Нат, - сказал он Старбаку.
– Адам, Бога ради, пригнись!
Адам улыбнулся.
– Бога ради, Нат, я распрямился.
Он махнул в сторону вражеского склона.
– Я делаю то же, что и ты - меняю стороны. Собираюсь драться за Север. Можешь сказать, что я дезертировал. Хочешь пойти со мной?
– Просто пригнись, Адам.
Но вместо того, чтобы найти укрытие, Адам осмотрел зеленую и влажную долину, словно ни один мертвец не гнил в застывшем воздухе.
– Я не убоюсь зла [32] , Нат. Больше нет.
Он вытащил из кармана кителя связку писем, перевязанных зеленой лентой.
32
Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня. (Псалтирь 22:4)
– Ты проследишь, чтобы их получила Джулия?
– Адам!
– взмолился сидящий в грязи Старбак.
– Это ее письма. Они должны вернуться к ней. Видишь ли, она не пойдет за мной. Я просил ее, и она отказала, а потом всё стало еще хуже, короче говоря, мы не поженимся.
Он бросил пачку писем на сложенный китель Старбака и заметил там библию. Адам нагнулся, поднял ее и пролистал.
– Ты еще читаешь библию, Нат? Похоже, это больше не та книга, которая тебе нужна. Я думал, тебе больше по душе придется руководство по разделке свиных туш.
Он посмотрел Старбаку в глаза.
– Почему бы тебе сейчас не встать и не пойти со мной, Нат? Спаси свою душу, друг мой.
– Пригнись!
Адам рассмеялся в ответ на опасения Старбака.
– Я делаю Божье дело, Нат, так что Господь за мной присмотрит. Но ты? Ты лошадка другой масти, разве нет?
– он вытащил из кармана карандаш и что-то написал в библии Старбака, а потом бросил ее рядом с письмами.
– Несколько мгновений назад я рассказал отцу о том, что собираюсь сделать. Сказал, что исполняю волю Господа, но отец считает, что это всё твоя работа, а не Господа, ну и пусть так думает, правда?
– Адам кинул последний взгляд на склон мятежников, а потом повернулся в сторону янки.
– Прощай, Нат, - сказал он, взмахнув ярким флагом в теплом воздухе, и перебравшись через черное бревно побрел по колено в воде на другую сторону долины. Он потерял свои ботинки в глинистом дне ручья посередине болота, и шел в одних носках. Легкая хромота, вызванная пулей янки, которая попала в него при Манассасе, стала заметней, когда Адам начал взбираться на холм по ту сторону трясины.
– Он рехнулся!
– заявил Траслоу.
– Просто чертов идиот, - ответил Старбак.
– Адам!
– крикнул он, но тот лишь взмахнул ярким флагом и продолжал идти вперед. Старбак встал на колено и выпрямился.
– Адам! Вернись!
– выкрикнул он из-за поваленного дерева.