Перебежчик
Шрифт:
Несколько раз он видел в этих ветвях живность, некоторые из этих особей определённо были обезьянами, но некоторых он не мог опознать наверняка.
Может быть, ленивцы?
Ревик тоже видел птиц, порхающих между стволами.
Некоторые были такими яркими, с такими длинными хвостами и широкими крыльями, что он не мог не следить за ними глазами, очарованный их красотой.
— Может быть, ты и прав, Джем, — фыркнул один из видящих под ним. — Он большой добряк, наш Шулер. Сейчас он смотрит на птиц, философствуя, пока мы тащим его тяжеленную
Среди других видящих поблизости раздался смех, а к лицу Ревика прилило тепло.
И всё же он не мог не слышать и не чувствовать облегчения в их смехе. Ощутимость этого облегчения ослабила напряжение, которое жило в его груди.
Это также сбивало его с толку.
— Естественно, мы испытываем облегчение! — проворчал другой знакомый голос, на этот раз женский. — Gaos, брат. Мы думали, что мы погубили тебя. Ты упал на ту дорогу, как грёбаный труп. Потом, после того, как нам удалось вытащить тебя оттуда, ты снова упал, и мы подумали, что ты по-настоящему погиб. Мы думали, что твои грёбаные мозги лопнули…
— Или же твой aleimi решил, что мы не что иное, как кучка dugra d’aros, и сбежал… — весело добавил другой голос.
— Или ты шлёпнул свою тяжеленную задницу на землю, просто чтобы досадить нам, — пробормотала другая женщина, более сварливо, чем остальные, но всё равно источая отголосок облегчения.
Разум Ревика прояснился настолько, что теперь он узнавал большинство голосов.
Первой женщиной, заговорившей, была Юми, последней — Мара.
Тем, кто дразнил его за то, что он смотрел на птиц, был Порэш.
Они все дразнили Гаренше, гиганта с нацистским шрамом на лице.
— Тебе следовало бы поцеловать задницу брата Гара, — пробормотала Мара, пыхтя с того места, где она держала свою часть носилок. — Ему удалось поджарить часть сети, которую они набросили на нас, пытаясь точно определить твоё местоположение. Он взломал их органические машины, заставил те обратиться против их хозяев Шулеров… им потребовалось больше часа, чтобы вывести свою органику из-под контроля Гара. Позволь мне довести до твоего сведения, что они были изрядно взбешены. Но к тому времени мы оторвались от обеих наземных групп, которые они послали за нами.
Ревик озадаченно размышлял обо всём этом.
— Серьёзно? — переспросил он.
Под ним разразилось ещё больше смеха.
— Брат Гар — немного колдун, когда дело касается машин, — объяснил Даледжем с улыбкой в голосе. — На самом деле, это совершенно за пределами нашего понимания. Мы поняли, что лучше просто позволить ему делать своё дело и не пытаться понять, что он творит. Никто из нас на самом деле не хочет знать, что он им обещает, чтобы заставить их выполнять его приказы.
После слов Даледжема раздалось ещё больше смешков.
Ревик услышал среди них хохот Гаренше.
Очевидно, это была какая-то давняя шутка среди их отряда.
Ревик ещё сильнее расслабился на носилках, сложив руки на животе и глядя вверх на вьющиеся виноградные лозы и листья с толстыми стеблями, которые то закрывали, то открывали солнце над его глазами. Он по-прежнему видел больше пальм, чем деревьев любого другого вида, но ему также попадались на глаза камедные деревья, наряду с несколькими другими, которые он не мог опознать.
Он поймал себя на мысли, что в плане высоты местности они находились выше, чем раньше, и продолжали двигаться вверх по заметно крутому склону.
Он подумал о том, чтобы попытаться использовать свой свет и узнать больше.
После секундного размышления он передумал.
Вспомнив, что он делал прямо перед тем, как потерять сознание, Ревик ещё плотнее прижал свет к своему телу.
Однако он хотел спросить.
Ему так сильно хотелось спросить об этом, что он прикусил язык, подняв взгляд на окаймлённые солнечным светом стволы.
— С ней всё в порядке, брат, — сказал Даледжем, и его голос был более мягким, чем у остальных.
— Она родила? — спросил Ревик.
— Нет.
— Ты уверен? — выпалил он.
Ревик задал этот вопрос прежде, чем смог остановить себя.
Как только он это сделал, он почувствовал, как их живые света мерцают вокруг него, на этот раз более настойчиво. Большинство из этих лёгких сканирований всё ещё казались добродушными, но Ревик почувствовал в них любопытство, смешанное со слабым отголоском оценивания, которое указывало на то, что по крайней мере некоторые из них следили за его психическим состоянием на предмет стабильности и/или рациональности. Он также почувствовал нотки веселья, особенно со стороны тех, кто, казалось, думал, что знает, почему он задал этот вопрос.
Чувствуя, что его желание оправдаться усиливается, Ревик снова заговорил, не подумав, и нарушил тишину, когда никто не ответил.
— Я что-то почувствовал.
Юми слегка усмехнулась в ответ.
— Ну, это ясно. Это же чуть не убило тебя.
— Нет, — Ревик покачал головой, чувствуя, как его лицо пылает ещё сильнее. — Нет, я имею в виду, что я почувствовал…
— Мы знаем, что ты почувствовал, — перебила она. В этот раз её голос стал нежным, больше похожим на голос Даледжема. — Это правда, что она близка. Возможно, очень близка. Балидор уже сказал, что по этой причине она велела ему углубиться в джунгли.
— Что? — переспросил Ревик, поворачивая голову на носилках. — Зачем?
Юми встретилась с ним взглядом, когда он повернулся, и пожала плечами. Под пологом джунглей тёмно-синий цвет её татуировки казался ближе к зелёному.
— Я этого не знаю, брат, — честно сказала она. — Возможно, даже Балидор не знает этого наверняка. Очевидно, у неё есть свои собственные причины желать быть подальше от подавляющего большинства людей и видящих, когда родится этот ребёнок.
Ревик изо всех сил старался не думать об этом.