Перебежчик
Шрифт:
Зал аплодировал стоя.
10. Глава. Европейские ценности на вкус
— Это не слишком смело? — спросил Уинстон, когда девушки отошли в уборную, — Мне показалось, что некоторые намеки касаются государства в целом, а не местных властей.
— Не государства в целом, а отдельных руководителей на местах, которые возомнили себя царьками и саботируют задачи государственной важности, — ответил Степанов, — Всем понятно, что Сицилия это не что-то
— Наверное. Но это ведь совершенно не очевидно.
— Очевидно.
— И можно так критиковать?
— Можно.
Уинстон скептически пожал плечами. Степанов понял, что не убедил.
— Друг мой, ты аплодисменты сейчас слышал?
— Слышал.
— Кто, по-твоему, аплодировал?
— Уважаемые люди, — Уинстон затруднился дать краткое определение обществу, которое он видел, и на ходу подбирал синонимы, — Авторитеты. Элита.
— Какие-то еще сомнения остались?
— У нас тоже принято, что элита позволяет себе больше, чем простые люди. В том числе в плане обсуждения властей, — Уинстон вспомнил ту застольную беседу с Железной Леди и профессором Аланом.
— У нас элита, критикуя властей, критикует себя, — ответил Степанов, — А по отношению к себе можно быть более требовательным, чем по отношению к кому бы то ни было другому. Нужно быть более требовательным.
— У нас, наверное, не так, — Уинстон не помнил ни тени самокритики в эмоциональном настрое министра, профессора, Мерфи и кого угодно за тем столом.
— А как у вас? Так как сейчас на сцене мафиози критиковали власть?
— Скорее да.
— Значит, у вас не элита, а антиэлита.
— Ты уходишь в пропаганду.
— Тогда вспомни те старые английские книги, которые давал Виктор Петрович.
— Что конкретно?
— Как тогдашняя ваша элита относилась к власти. К королю, к государственному строю, к парламенту.
— Одни с уважением. Даже кто без особой любви, но с уважением. А другие… Да они и были власть.
— Именно это я имею в виду. Могу показать нашу антиэлиту.
— Как?
— Мы в ресторан собирались. Есть одно место, очень престижное в определенных кругах.
Девушки вернулись довольные. Тушь не потекла.
— Едем покушать или по домам? — спросил Степанов.
— Покушать, — ответила Катерина, а Светлана промолчала. Она еще не вошла в тот возраст, когда девушки, немного склонные к полноте, перед тем, как сожрать слона в шоколаде, кричат, что они на диете.
Похоже, бюджет контрразведки позволял отужинать где угодно. Перед входом ресторана стояла очередь. Очередь из хорошо одетых людей. Мужчин в приличных костюмах и женщин в очень открытых платьях.
Степанов повел компанию мимо очереди. Девушки ахнули. Насколько Уинстон понял из фильмов, в России очередь это нормально, а возможность пройти вне очереди — показатель высокого положения.
Строгий швейцар шагнул наперерез.
— У вас заказано?
Степанов молча подал ему визитку. Швейцар сделал шаг назад, вытянулся и щелкнул каблуками.
— Видели бы меня в школе, — сказала Катерина, — Там еще пленка осталась?
— Пять кадров, — ответил Степанов.
Вечер стоял теплый, но в гардеробе шумела толпа. Как будто люди специально берут с собой пальто, чтобы сдать его в гардероб в ресторане.
Какой-то южный человек хлопнул об прилавок гардероба пятьдесят рублей.
— Сдачи не надо!
Тут же рядом с ним другой южанин хлопнул сторублевкой.
— И пальто не надо!
Бородатый мужчина сбросил шубу и высоченную меховую шапку. Под шубой оказался никакой не пиджак, а свитер.
— Как его пропустили? — спросил Уинстон, — Я думал, здесь дресс-код как в опере.
— Какое интересное выражение, английское? — спросила Светлана, — У нас так не говорят.
Уинстон смутился и пожал плечами.
— Это вахтовик из Сибири. Золотодобытчик, — ответил Степанов, — Только что с самолета, у них там еще холодно. Их пускают в самые дорогие рестораны, потому что у них полные карманы денег.
Официант провел компанию за стол и разложил перед всеми меню. Уинстон увидел какие-то совершенно не русские названия блюд. Девушки тоже пришли в замешательство. Наверное, русская кухня здесь у всех дома, а в рестораны ходят, чтобы откушать того, чего дома не бывает.
— Аджапсандали, сациви, цыпленок табака, лобио, шашлык, — заказал Степанов, — Неси на компанию, по тарелкам сами разберем.
— Хинкали? — предложил официант.
— Боюсь, что дамы попытаются есть их вилкой.
— Коньяк, водка?
— Коньяк.
— Дамам красное, белое?
— Не знаю, — смутилась Светлана.
— К мясу лучше красное, — сказала Катерина, — Полусухое, не кислое.
— Как Вам угодно, — склонился официант.
Официант убежал.
— Кто были эти южане в пальто? — продолжил интересоваться местной этнографией Уинстон.
— Грузины, — сказал Степанов и добавил, — Рынки держат.
— Кто что держит? — не понял Уинстон.
— Это мафиози, — пояснила Катерина, — Как те, со сцены.
На удивление быстро на столе появились первые тарелки. Потом следующие. Грузинская кухня сильно отличалась от английской. Некоторые вкусы Уинстон чувствовал в первый раз, а некоторые кусочки не мог определить, к какому растению относятся. Уверенно распознавал только мясо.
— Скажите мне, что мы едим? — попросила Светлана, — Я половину вкусов как первый раз чувствую.
— Ты совсем не знаешь грузинской кухни? — удивилась Катерина.