Перебежчик
Шрифт:
Что-то до хрена Белобрысый у нас знает. И про Комарову, и про Филатову. Кто-то сливает Вадимке информацию. Подозреваю, он с Ниной Ивановной познакомился целенаправленно. Изначально был в курсе, она ему не только пригодиться, но и станет послушным оружием в руках.
— Вот и поговорили. — Тихо прокомментировала Александра Сергеевна. Она по-прежнему пялилась на сцену и вслед уходящей Ниночке даже не глянула.
— Молодые люди. У вас есть совесть? — Снова начал возмущаться кто-то сзади. — Вы мешаете смотреть постановку. Это недопустимо, в конце концов.
Комарова
Тем не менее, мы с Комаровой высидели до конца спектакля. Торопиться было некуда. Вернее, конечно, есть, куда, но я рассудил, сейчас не нужно пытаться догнать Маркова.
Во-первых, ему необходимо успокоиться, иначе разговор у нас не сложится. А вот мордобой –очень даже. В любой другой ситуации, честно говоря, вообще не против. Но не перед появлением Кастро. Мы с Вадимом точно не друзья, однако, переводить его в лагерь радикальных врагов тоже глупо.
Во-вторых, Филатова, в обществе которой Белобрысый находится, — совершенно ненужный свидетель.
Соответственно, даже не обсуждая это вслух, мы с Александрой Сергеевной остались в театре. Причём, явно и она, и я не особо вникали в то, что происходит на сцене. Оба мы были погружены в свои мысли до самого финала представления.
Не знаю, о чем думала Александра Сергеевна, а я — соображал, чего теперь ждать от Белобрысого. Он явно решил, будто смерть Лилички — моих рук дело. Отличная, конечно, репутация у Максима Сергеевича. Даже Вадимка, предатель и мутный тип, считает его хладнокровным убийцей. Похоже, пока Марков следил за Беляевым, составил лично свое мнение о нем… Марков… Следил за Беляевым… Мне захотелось со всей силы шлепнуть себя по башке.
— Черт!
Я вытаращился на сцену, переваривая догадку, которая пришла мгновение назад в голову. Догадка эта настолько очевидна, что я сам себя готов был убить за глупость. На сцене как раз раскланивались актёры. Я вскочил с кресла, соображая, как лучше сейчас поступить.
— Не думала, что Вас так затронет спектакль. Вы не похожи на человека с тонкой душевной организацией. — Комарова, расценив мой порыв по-своему, тоже встала и начала хлопать в ладоши. «Браво» и «бис» не кричала. Хоть на этом спасибо.
Меня же от от аплодисментов удерживали две вещи. Первая — хотелось уже быстрее оказаться на улице и разыскать Вадима. Нам надо поговорить до того, как настанет утро и приедет команданте. Марков следил за мной. То есть, за Максимом Сергеевичем. Соответственно, он должен знать, где Беляев бывал, чем занимался. В этой информации есть шанс найти подсказку, как именно мой предшественник собирался избежать наказания за смерть Кастро.
Вторая причина, по которой хлопать в ладоши не мог, — одна моя рука была немного занята. И пока что я не имел возможности переложить в карман находящийся в кулаке предмет. Рядом была Комарова. Я уже эту особу знаю. Она ухитряется заметить то, что вообще не должна. А мне сложно будет объяснить Александре Сергеевне, за каким чертом Филатова во время рукопожатия передала из ладони в ладонь ключ. Потому что сам не понимаю, почему она это сделала.
Глава 4
В которой меня ждут и я не обманываю чужих ожиданий
Из театра мы вышли с Комаровой вместе. Чего уж страдать ерундой, соблюдая никому не нужную конспирацию, когда с самого начала она, эта конспирация, накрылась медным тазом. Благодаря извращенному чувству юмора Белобрысого.
Я вообще, если честно, не понял его хитрого замысла усадить всех нас рядом. Так же как не понял появления Филатовой. А теперь спросить не получится. Вадим, думаю, пока ещё пребывает в состоянии некоторого расстройства. Даже неожиданно. Не предполагал, что он настолько привязан к актрисе.
Я до последнего надеялся, Марков будет ждать конца спектакля на улице, возле театра. Или в фойе. Перебесится, отвезёт Ниночку и вернется. Мы ведь так ни черта не обговорили в плане моментов, связанных с Филатовой и Ведерниковым. Белобрысый подготовку той части плана, в которой они фигурируют, взял на себя. Насколько все готово, теперь непонятно.
Мои надежды не оправдались. Маркова нигде не было видно. Честно говоря, это расстраивало и даже в некотором роде напрягало. Завтра уже будет не до разговоров. Завтра придётся реализовывать все то, о чем мы говорили на даче. А мне просто до ужаса этого не хочется. Я вообще очень рассчитывал на актрису. На то, что она расскажет кое-какие отсутствующие в памяти моменты. Кто же знал, что ее совершенно гадским образом убьют.
— Вы тоже думаете, нет смысла прятаться от лишних глаз? — Спросила Комарова, когда я придерживал тяжелую дверь, пропуская ее вперёд.
— Да. — Вышел следом за ней и остановился на крыльце. Александра Сергеевна замерла рядом. — Зачем играть в шпионов там, где это не нужно вообще? Тем более, если мы с Вами будем делать вид, будто не заметили друг друга, просидев при этом весь вечер плечо к плечу, такое поведение вызовет гораздо больше подозрений. Согласитесь, похоже на крайнюю степень идиотизма. Слушайте… Как думаете, зачем было вот это все?
Я сделал жест рукой, очертив в воздухе полукруг. Имел в виду поход в театр.
— Не могу утверждать, но есть предположение… — Комарова стояла рядом, хотя при этом смотрела вдаль. Не на меня. Мы отошли с ней в сторону, дабы не мешать остальным театралам спускаться с порожек.
— Я считаю, Вадим знал, что за нами могут наблюдать. Он специально хотел показать кому-то всю нашу компанию. Более того, хотел заострить чье-то внимание на присутствии Филатовой.
— Подождите… — Я задумался, переваривая слова Комаровой. — То есть, получается, его цель — заставить поверить кого-то неизвестного, будто Нина Ивановна, грубо говоря, из нашей песочницы?