Перед бурей
Шрифт:
А теперь им предстоял экзамен.
Детские банды, как правило, состоят из более-менее взрослых беспризорников, совсем малявки никому не нужны. В основном они живут попрошайничеством, да иногда привлекаются к "операциям" старших товарищей, отвлекают внимание или работают курьерами, ведь малышню трудно заподозрить в чём-то противоправном.
Однако Искра придумала кое-что новенькое. Для этого нужна ткань и умеющие сшить из неё хорошую одежду. А ещё необходимо приучить малышей мыться.
С этим последним было трудней всего.
Глазок прошлась
И предводительница банды сумела договориться с трактирщиками и поварами. Легконогие маленькие гонцы за харчи и мелкую монетку разносили горячие пирожки, бутылки дешёвого вина, клочки бумаги с посланиями трактирных посетителей. Другие, особо звонкоголосые, стояли на перекрёстках и горланили о блюдах в кое-как рифмованных кричалках. Или в прозе, которую сочинял Сказочник. И как его истории, предназначенные для маленьких попрошаек, вышибали слезу у зачерствелых душой, так и эти вызывали обильное слюноотделение у людей, вполне равнодушных к усладам своего желудка…
— Ещё бы им не освоить! А ты не хочешь заказать какую-нибудь одежду? — Искра хозяйственно ухватила подругу за рукав, разглядывая со скептической миной. — Так и ходишь в этом… вырезанном мечом, сшитым наконечником стрелы?..
Одежда Дикарки так и была вариацией на тему одеяний церковников.
— А что вы можете предложить? — спросила девочка тоном капризной клиентки.
— Можно сшить одежду столичного покроя, или платье, которое не стыдно надеть знатной даме из Стата, или расшитые рубахи с эльфийскими мотивами, — зачастила угодливо Искра. — За ваши деньги — всё что угодно!..
Дурачась и пересмеиваясь, девочки прикончили отличный обед, причём Искра сама за себя заплатила. Прихватили орехи в меду, побаловать тех самых маленьких работников, они вышли из трактира и направились к одному из убежищ.
Неладное Дикарка почувствовала, когда они шли по памятному рынку, где познакомились. Как бы случайно оглянулась. Денёк был солнечный, но в её мыслеощущении словно тёмная туча наползла на солнце.
Тёмная, грозящая штормом, градом…
Судя по беззаботному виду Искры, та ничего не заметила. Дикарка было усомнилась в собственных ощущениях. Чтобы подруга, жёстко учёная уличной жизнью, была менее чувствительна, чем она, пропустила подсказку с той стороны реальности?
Или…
Или то, что грядёт, касается лишь самой Дикарки.
Она осознала, что тихо бормочет себе под нос. Искра посмотрела вопросительно.
— Ты ничего не чуешь?
Беспризорница покачала головой. Лицо её так и оставалось светлым, беззаботным, только чуть ярче выделились оспинки давних ожогов, и глаза построжели. Незаметно подобралась, чуть шевельнула бровями, отправив мысленный вопрос.
— Пока не знаю, — одними губами произнесла Дикарка. — Мне кажется, что это относится лишь ко мне…
Предложение разойтись, пока водоворот неслучившихся ещё событий не завлёк и её, застрял у Дикарки в горле. Уйдёт такая, как же. Сколь угодно тверди, что каждый сам за себя, один бог за всех — на самом деле за своих зубами рвать будет…
Намечая пути отступления, девочки одновременно глянули в сторону достопамятного забора с качающейся доской.
Эта "дверь беспризорников" распахнулась, и оттуда появился знакомый потёртый берет с общипанным пером. Глазок безразлично скользнула взглядом по девочкам и отвернулась. Полезла из щели, придерживая на боку тяжёлую сумку.
— Ей ты тоже велела нас не узнавать? — шёпотом поинтересовалась Дикарка.
— Нет, — Искра качнула головой. — И уж точно я не велела брать ей с собой это.
Дикарка открыла рот, собираясь уточнить, но тут же с лязгом зубов захлопнула. В Живе тёмные провалы, обозначающие оружие, узнаются безошибочно. Данг? Или громобой? Скорее второе, в последнее время пороховое оружие резко подешевело, а пружинные пистолеты по-прежнему мастерить куда как непросто. Что бы то ни было — оно уже заряжено.
Глазок прошла мимо, кинула опасливый взгляд и ускорила шаги. Сразу стало ясно — этих девчонок впервые видит, и они ей очень подозрительны. Они разошлись. Дикарка выдохнула сквозь зубы, стало немного полегче, — трое не двое, Глазок со спины прикроет… наверно. Вряд ли Искра дружила бы с неумехой, провидицу в банде ценят не только за этот талант.
Дикарка смутно ощутила чужое внимание, взгляды, сходящиеся на ней. Враги пытались маскировать своё присутствие, они умели смотреть, не давая о себе знать. Девочка прошептала очередную благодарность Бете — всё-таки женщина-пластун здорово её натаскала. А вот единственная светлая полоса — это смотрит Глазок, сторожит.
— Когда? — прошептала Искра.
Подруга покачала головой.
И тут это случилось.
Не тихо, как она ожидала. Её схватили за плечо, развернули, дыхнули в лицо корисовым перегаром и луковым пережогом.
— Вот она!.. — заорал пахучий на весь рынок. — Воровка!..
— Кто, я?!.
– возмутилась Дикарка. Она даже не сразу поняла, что началось, и лишь испытала досаду. Так, как будто ожидала серьёзной схватки, а вместо этого ей стали поддаваться.
— Кто, она?!.
– так же возмутилась Искра и чуть было не сказала, кто из них на самом деле воровка. Но сдержалась и вместо этого поведала схватившему, кто он есть, и кем были его родители.
Народ, мгновенно столпившийся вокруг, аж заслушался. Пахучий побагровел, открыл луковую пасть.
— Да я тя щас… — потянулся к Искре, продолжая удерживать Дикарку. Та взвизгнула — пальцы больно впились в плечо. Искра шарахнулась в сторону и влипла в кого-то, её крепко взяли за плечи.