Перед дальней дорогой. Научно-фантастический роман
Шрифт:
Оставив лишь локальное освещение пульта, Тимур включил обзор лобовой зоны — в наступившем полумраке на обзорном экране вспыхнули искры звёзд и пятна галактик. Да, компьютер не ошибся! На месте первой опорной не было ничего. Ровно ничего! Как будто это была не звезда диаметром в орбиту Меркурия, а светлячок, плавающий в звонкой тишине летней ночи. Крохотный светлячок, который шалун мальчишка взял да и прикрыл ладонью. Черт знает что!
В обсерваторской, остановившись перед экраном с изображением лобовой зоны, Корсаков предложил:
— Попробуйте отыскать наш негасимый маяк.
Виктор одним взглядом окинул изображение участка небесной сферы, наклонившись к пульту управления, проверил, точно ли это лобовая зона, и вгляделся в экран ещё раз, теперь уже гораздо внимательнее. Заметил табло «неустранимая помеха», не глядя, точным движением руки включил речевой режим расшифровки и прослушал сообщение компьютера.
— Вот это феноменчик! — ошарашенно пробормотал он. — Из лобовой зоны пропал красный гигант с массой в десять солнечных — М-38-50. Объявляется розыск в галактическом масштабе. О находке просим срочно сообщить по адресу: Млечный путь, сектор Б, корабль «Смерч», начальнику вахты Тимуру Корсакову. Наградные гарантируются. — И, положив руку на плечо товарища, засмеялся. — А тебе ведь попадёт от командира! Как же ты не усмотрел за такой драгоценной звездой? Нехорошо!
Тимур вздохнул.
— Бесследно исчезает целый мир! Может быть, с целым комплексом жизней и цивилизаций, а ты преспокойно шутишь. — И меняя направление разговора, добавил: — Однако хватит острословия. Что будем делать? У тебя есть рациональные идеи?
— Нет, — признался Виктор. — Исчезновение пятидесятки действительно похоже на чёрную магию.
— А у меня есть идея, и, по-моему, очень рациональная, — хладнокровно заявил Соколов и, дождавшись, когда на нем сосредоточится общее внимание, не без скрытого лукавства сказал: — Надо сообщить обо всем командиру.
— Разумно. Но стоит ли беспокоить его в такой момент? Подождём, пока заработает левый двигатель.
— У меня есть идея, — сказала Ника вполголоса, точно про себя.
— Поделись.
— Я подумала, а вдруг исчезновение пятидесятки — сигнал?
— Сигнал? — переспросил Тимур.
— Да, сигнал. Причём, обращённый к нам. — В голосе Ники послышались нотки упрямства. — Погасла первая опорная, звезда, по которой фиксирован в пространстве курс нашего корабля. Разве это нельзя истолковать как информацию об опасности, как своеобразный приказ: «Стой! Ни шагу вперёд. Опасность!»
В обсервационной воцарилась если не тишина, то её относительное подобие.
— Если учесть, что кикиане пытались всячески затормозить наш отлёт с Земли, то в этом предположении есть нечто разумное, — не совсем уверенно проговорил наконец Соколов.
— Гасить и зажигать звезды! — недоверчиво подумал вслух Виктор и белозубо, озорно улыбнулся. — Впрочем, а почему бы и нет? Наверное, ведь и нам, людям, когда-нибудь будет доступно такое!
— И двигатель отказал, отказал странно. Совпадение? — Тимур потёр кончиками пальцев лоб. — Крутится у меня в голове какая-то космическая легенда, связанная с угасанием звезды. Но какая?
Виктор нахмурил свои соболиные брови.
— Погоди-погоди, мне тоже помнится. Сейчас… Кранц? Кунц?… Вспомнил — Лунц! Легенда о командире Лунце.
Тимур остро взглянул на Виктора, припоминая что-то, и нажал кнопку вызова командира корабля, сжато, но очень чётко обрисовал ситуацию.
Пауза длилась не больше нескольких секунд.
— Понял, — проговорил Тимур, и лицо его посуровело. Подняв глаза на присутствующих, он негромко, внятно проговорил: — Ходовая тревога! Срочное, аварийное торможение.
Глава 18
Занимая место рядом с командиром, как это и полагалось по ходовому расписанию, Тимур спросил:
— Надо ли так спешить? На одном двигателе?
— Надо, Тим, — сказал Лорка, кладя руки на штурвал. — Я все объясню потом.
Даже через амортизацию боевых кресел ощущались содрогание и вибрация корабля: происходило экстренное свинчивание его маршевых отсеков, корабль сжимался, уменьшая свою длину и диаметр до стартовых параметров. Съёживалась электрофная мебель, ликвидировались карманы кают, «худела» оранжерея: центральная аллейка её исчезла, растения вплотную придвигались друг к другу.
Срочное торможение проводится ещё более стремительными темпами, чем сам разгон, — корабль должен стать предельно прочным, монолитным.
— Корабль в полной готовности, — доложил компьютер.
— Вижу! — буркнул Лорка, этот сигнал уже высветился на контрольном табло. — Внимание экипажу! Срочное торможение!
Щёлкнул переключатель реверса хода, нога начала выжимать ходовую педаль. Тревожный гул двигателя перешёл в резкий многоголосый вой. Миг, и корабль словно уткнулся в невидимую, упругую стену, его качнуло, тягуче, мягко, глубоко, а потом вдруг бросило вправо, вверх, ухнуло вниз. Не спуская глаз с пульта-индикатора и до боли напрягая свои стальные мышцы, Лорка с натугой ворочал штурвалом. Через несколько секунд Тимур, умница Тим, поймал ритм и точной подчисткой снял часть нагрузок, стало полегче. Но все равно ныли кости и солёный колющий пот заливал глаза. Лорка, не закрывая, только щуря их, стряхивал его резким движением головы. «Проклятый эксудатик, — презрительно клял себя Федор. — Понесло тебя в космос! В командиры! Посмотри-ка на Тима, не человек, а огурчик!»
Да, Тимур казался человеком, изваянным из мрамора, но и ему было нелегко, хотя львиную долю нагрузок принимал на себя командир. Как и любой классный пилот, работал Тим автоматически, сознание как бы дежурило, готовое мгновенно включиться в работу при всплеске неожиданного и необычного. И это дежурство не мешало, а даже стимулировало прихотливое течение мыслей. Ему вдруг вспомнилось, например, как несколько лет тому назад на тренировочном экстренном торможении пожелал присутствовать один видный теоретик-космонавигатор, рассчитывавший оптимальные трассы гиперсветовых кораблей. Несмотря на противоперегрузочную и вестибулярную профилактику, космонавигатора вынули из кресла полумёртвым, даже не бледным, а каким-то голубым и таким мокрым, как будто его облили водой. Когда он пришёл, а вернее его привели в себя, космонавигатор разразился шумной негодующей речью. «Что это за пляска святого Витта? — кричал он. — Что это за издевательство над человеческой природой? Да я берусь за месяц разработать аппаратуру, которая компенсирует эти бултыхания!» Ему вежливо объяснили, что такая аппаратура давно разработана, но чтобы разместить её на корабле, пришлось бы ликвидировать комфортную зону. Не слишком ли велика жертва? Ведь экстренное торможение применяется раз в год и то по обещанию!
— Перегрузки у нижней границы допусков, — бесстрастно проинформировал компьютер.
Тимур метнул недовольный взгляд на Лорку и невольно пожалел его: напряжённое, красное от натуги, злое лицо, крупные капли пота на лбу.
— Куда так спешим, командир?
— Потом, — выдавил сквозь зубы Лорка, однако несколько сбросил мощность двигателей, — потом объясню.
Действительно, Федору было бы очень непросто аргументировать своё мгновенное решение о срочном торможении корабля. Это был один из тех редких случаев, ради которых командиров и наделяют полнотой власти. Совещаться и советоваться было некогда, да и незачем. Надо было решать самому, потому что промедление было смерти подобно в буквальном смысле этого слова. С одной оговоркой, если поверить командиру Лунцу. Если же происшествие с Лунцем только легенда, психоз, нервный срыв, дело не в словах, то решение Лорки можно было бы расценить как акт перестраховки и даже паникёрства. Что бы потом ни говорилось, но Лорка ставил на карту своё реноме руководителя, командира, да и просто гиперсветовика. Конечно, в случае ошибки ему не грозило наказание, дело обстояло много хуже — он становился смешным. Но на другой чаше весов — жизни дорогих и близких ему людей, успех экспедиции, и Лорка не без усилия, но бестрепетно откинул все эгоистические сомнения и страхи. Если верить Лунцу, в их распоряжении до начала непонятной катастрофы оставались считанные секунды. И Лорка отдал приказ о срочном торможении! Если верить Лунцу… Конечно, принимая решение, он опирался не на одну легенду. Было учтено все: общая ситуация полёта на Кику, отказ левого двигателя, догадка Ники. Все легло на весы разума и совести, легенда о командире Лунце была последней соломинкой, спусковым механизмом единоличного волеизъявления. Как бы то ни было, Лорка поверил Лунцу. А если так, то их единственным шансом избежать внезапной катастрофы было скорейшее, экстренное торможение. Вот почему Федор так безжалостно терзал корабль, экипаж и самого себя.