Перед рассветом
Шрифт:
А послала она персонажа неожиданного и настолько малозначительного, что я о нём успел позабыть напрочь.
Передо мной стоял, испуганно глядя на меня, Денис Звягин. Тот самый Звягин, который в первый мой день в академии наехал на Мишеля. Тот Звягин, что был секундантом Жоржа на нашей с ним дуэли. Который после этой дуэли слинял из академии и перевёлся на домашнее обучение.
— Ты меня напугал, — пробормотал он.
— А ты ко мне подкрался. — Я решил поддержать игру под названием «Скажи очевидное». — Случайно мимо проходил?
— Нет,
— У нас что, светская беседа? — приподнял я бровь.
По лицу Звягина скользнула тень озадаченности. Тон мой был ему непонятен. Ибо действительно, а почему бы не быть у нас светской беседе? Подумаешь, дуэль. Не мы же с ним стрелялись. Впрочем, в причудливом мире аристократов даже если бы стрелялись мы с ним, это никоим образом не исключало бы возможности вежливо и спокойно беседовать впоследствии.
— Хорошо, я перейду к сути, — сделал свои выводы Звягин. — Слышал, Жорж вернулся.
— Вернулся, — кивнул я.
— С того света?
— Нет.
— Он был мёртв.
— Кто тебе сказал?
— Ты!
Я на секунду задумался, вспомнил события той ночи и хмыкнул. Ну да, я ведь так и сказал: «Убит».
— Я иногда преувеличиваю.
— Пуля попала Жоржу в сердце, — не сдавался Звягин. — Я видел.
— Ну и чего ты хочешь? — начал я раздражаться. — Жалобу подать? Возврат оформить?
— Какой возврат? О чём ты? — Звягин посмотрел на меня, как на помешанного. — Я изумлён тем, что не было никакой сенсации. Я ведь просматривал газеты, ждал, когда объявят о смерти Жоржа или его исчезновении. В конце концов не выдержал и приехал в академию сам.
— Новичков всегда тянет на место преступления, — усмехнулся я. — Там-то их обычно и ловят.
— Да о чём ты говоришь?! — отмахнулся Звягин. — Я приехал. Увидел толпу перед учебным корпусом. Подошёл и спросил, что происходит. А мне говорят: «Жорж Юсупов остановил прорыв Тьмы!» Я спросил: «Вы ничего не путаете? Может быть, Барятинский?» А мне: «Жорж Юсупов!» То есть, Жорж вернулся в академию, и никого это не удивило!
— А почему это должно было кого-то удивить? — Я поставил глушилку. Разговор уже не был светским, он сделался опасным. — Жорж оставил матери письмо, согласно которому уехал по срочным делам. Потом он вернулся. Откуда поводы для беспокойства?
— Письмо? — захлопал глазами Звягин.
— Ну да. Когда законы чести и законы общества друг другу противоречат, приходится думать о таких вещах. Если бы убили меня — такое же письмо пришло бы моему деду от моего имени.
Тут я прикусил язык — опять ляпнул «убили». Но Звягин, казалось, не обратил на оговорку внимания.
— Что ж, это… объясняет, почему не было реакции, — пробормотал он. — Но не объясняет того, как Жорж умудрился восстать из мёртвых!
Я молча пожал плечами. Тут беспокоиться было не о чем. О дуэли Звягин никому не расскажет, он не дурак.
За дуэль на территории академии его привлекут и ой как привлекут. Пошатнётся репутация рода, который, на минуточку, состоит в Ближнем Кругу. В то время как мне, скорее всего, ничего не будет, кроме устного порицания. Ну как — порицания? «Чёрт вас дери, капитан, нельзя было осторожнее?» — бросит, поморщившись, Витман. И на этом всё. И Звягин это прекрасно понимает.
— Случаются чудеса, — сказал я.
— И это все объяснения, которые у тебя есть?!
— Других не завезли. Прости, если разочаровал.
Тут вышла женщина, держа в руках небольшой, обитый бархатом поднос. На подносе лежала белоснежная жемчужина в привычной оправе, на привычной цепочке.
— Прекрасно, — кивнул я. — Передайте моё восхищение мастеру. Сколько с меня?
Женщина назвала цену. Я выписал чек и забрал жемчужину. Полюбовался, держа на вытянутой руке.
— Занятный момент, — сказал Звягину. — Тьма искренне верит, что она была изначально, а Свет пришёл потом и испортил ей жизнь. А вот жемчужина до тех пор, пока её не наденешь — абсолютно белая.
— И что это значит? — С воображением у Звягина было плоховато. Общая черта для всех ребят, которым нравится издеваться над теми, кто стоит ниже них на социальной лестнице.
— Значит, что мне пора в академию, — сухо сказал я.
Сунул в карман цепочку — не при Звягине ведь надевать — и, попрощавшись с дамой, направился к выходу. Звягин шагал рядом.
— Легкомыслие никогда не было твоей отличительной чертой, — объявил он вдруг. — Ты всегда был расчётлив. Даже не скажешь, что белый маг.
— Это оскорбление?
— Это комплимент. Хоть мне и неприятно такое говорить.
Мы остановились у дверей. Я вдруг понял, что Звягин нервничает. Да ещё как. Он то и дело оглядывался, как молодой беспризорник, который отправился на первый в жизни гоп-стоп.
— С Жоржем что-то не так, — заговорил вдруг Звягин — тихо и быстро. — Я это знал ещё раньше. Он изменился. Сильно… То есть, даже не так. Он менялся несколько раз на дню. Никто не знал, как он отреагирует на любую мелочь. Мог рассмеяться, а мог вцепиться в горло. В нём как будто жило два разных человека.
— Половое созревание плюс смерть отца. Это всё?
— Нет, это начало, — не сдавался Звягин. — Потом — воскрешение из мёртвых. И, наконец, Жорж останавливает прорыв Тьмы! Что это ещё за новости? Я ведь видел, сколько вы тренировались, чтобы научиться этому. И как тяжело вам было потом, после прорывов. И вдруг — Жорж. Тебе это не кажется подозрительным?
— Погоди. Так ты что, беспокоишься из-за того, что Жорж что-то мутит и решил меня предостеречь? — дошло до меня.
— Мне страшно, Барятинский, — выпалил Звягин. — Тебе всё шуточки — а я с той проклятой дуэли ночами спать не могу! А потом вот это всё… Жорж когда-то был моим другом, но теперь я боюсь даже заговорить с ним. А больше всего я боюсь, что однажды он мне позвонит. Или придёт в гости. Я начал вздрагивать от телефонных звонков.